Неосмотрительность молодого констебля повлекла за собой неожиданные последствия. В субботу утром сержант Дэлзиел сидел в своем кабинете, когда туда ворвалась дама в строгом черном костюме и шляпке. Она нервно улыбнулась сержанту и пробормотала, что желает сделать заявление в связи с убийством мистера Кэмпбелла.
Дэлзиел эту даму знал. Миссис Смит-Лемезурье, обосновавшаяся в Ньютон-Стюарте три года назад, выдавала себя за вдову африканского государственного чиновника. Жила скромно и непритязательно в маленьком отреставрированном коттедже вдвоем со служанкой-француженкой. Она обладала безыскусными манерами, выглядела моложе своих лет и казалась молодым неискушенным джентльменам свежим воплощением старомодной женственности. Для всех оставалось загадкой, почему дама решила поселиться в этом богом забытом уголке. Однако сама миссис Смит-Лемезурье обычно объясняла это тем, что арендная плата в Шотландии невысока, и это как раз то, что нужно ей с ее весьма скудным доходом. С печалью в голосе она добавляла, что ей безразлично, где жить. Ведь после смерти мужа она осталась совсем одна. Лорду Питеру Уимзи ее представили в прошлом году на местной ярмарке, организованной епископальной церковью. После этого его светлость довольно нелестно отозвался о вышеозначенной леди, заявив, что она «жаждет крови». С его стороны это было проявлением сущей неблагодарности, поскольку миссис Смит-Лемезурье мило опекала его на протяжении всего довольно утомительного дня, а потом продала ему зеленый шелковый мешочек с собственноручно вышитым на нем словом «пижама».
«Я не в состоянии пожертвовать денег, – произнесла эта деликатная особа, робко улыбаясь. – Зато могу поделиться результатами своего труда. Ведь ценны именно благие намерения, не так ли?»
Сержант Дэлзиел предложил посетительнице стул и, немного смягчившись, поинтересовался, чем может быть ей полезен.
Миссис Смит-Лемезурье принялась рыться в своей сумочке и вскоре выудила из нее вырезку из номера «Глазго кларион», принесшего констеблю Дункану столько проблем и выговоров от начальства.
– Я только хотела спросить, – произнесла дама, поднимая на полицейского свои исполненные мольбы голубые глаза, – есть ли у вас какие-нибудь основания для столь ужасных инсинуаций?
Сержант внимательно прочитал вырезку, словно видел ее впервые, и осторожно промолвил:
– Ну, я бы сказал… не исключено.
– Видите ли, – продолжила миссис Смит-Лемезурье, – здесь говорится, что убийство могло быть совершено художником. Что заставляет вас так считать?
– Ну-у… – протянул сержант. – Я вам так скажу: есть кое-какие улики.
– О! А я-то надеялась… полагала… хотела верить, что репортер все это выдумал. Вы же знаете, какие они безответственные люди. Но он действительно получил сведения от… полиции?
– Репортер мог добыть информацию у какого-то частного лица.
– Так полагает полиция?
– Не скажу наверняка, но поскольку погибший сам был художником, у него было множество друзей-художников. Данную возможность исключать нельзя.
Миссис Смит-Лемезурье принялась нервно теребить застежку своей сумочки.
– Но ведь в статье упоминается имя мистера Грэма!
– Да, – кивнул сержант.
– Но я не верю, не верю, – взгляд голубых глаз женщины вновь умоляюще заскользил по лицу сержанта, – что вы действительно… подозреваете мистера Грэма в таких ужасных вещах.
Сержант Дэлзиел откашлялся:
– Ну, знаете ли, основания для подозрений возникают, когда совершено преступление, а опрашиваемый нами человек не желает говорить, где он находился в момент совершения этого самого преступления. Я бы не стал утверждать, что в данном случае имеет место безоговорочная презумпция вины, однако имеются причины для того, что мы называем общим подозрением.
– Понимаю. Скажите, офицер, если предположить, что некто освободит вас от этого… общего подозрения в отношении мистера Грэма… будет ли необходимо сделать это обстоятельство достоянием общественности?
– Это будет зависеть от характера полученной информации, – ответил Дэлзиел, внимательно посмотрев на посетительницу. – Если непричастность вышеозначенного джентльмена к преступлению будет подкреплена доказательствами и если дело не дойдет до суда, то не будет никакой необходимости предавать информацию огласке.
– А! В таком случае… о, мистер Дэлзиел, могу я рассчитывать на вашу деликатность? Мне нужно сообщить вам одну ужасную вещь… Но я уверена, что вы поймете, ведь я нахожусь в безрадостном положении, так одинока… Я… Даже не знаю, с чего начать.
Миссис Смит-Лемезурье достала из сумочки прозрачный кружевной платок и приложила к своим ясным голубым глазам.
– Ну же, – мягко произнес сержант, – не надо так терзаться. По роду своей профессии мы слышим столько ужасных вещей, что стали очень осмотрительными. К тому же, – добавил он доверительно, – я женатый человек.
– Господи, от этого я буду чувствовать себя еще хуже, – вздохнула миссис Смит-Лемезурье. – Но я уверена, что вы добрый и понимающий человек и постараетесь мне помочь.
– Не мучайте себя, миссис Смит-Лемезурье! Просто расскажите мне все по порядку, как рассказали бы своему отцу.
– Благодарю. Я все расскажу. Мистер Грэм, разумеется, ничего вам не сообщит, поскольку слишком добр и благороден. Мистер Дэлзиел, он не мог объяснить вам, где провел ночь с понедельника на вторник, потому что… он находился у меня.
Миссис Смит-Лемезурье охнула и замолчала. Сержант Дэлзиел, которого ее признание совершенно не удивило, кивнул.
– Ах вот как? Что ж, это действительно веская причина для того, чтобы хранить молчание. И уважительная. Миссис Смит-Лемезурье, не могли бы вы рассказать мне, в котором часу мистер Грэм пришел в ваш дом и в котором часу его покинул?
Она крепко сжала носовой платок в своих маленьких пухлых ручках.
– Он пришел к ужину, в восемь часов вечера, а ушел после завтрака, примерно в начале десятого.
Сержант сделал пометку на листке бумаги.
– И никто не видел, как он приходил и уходил?
– Нет. Мы были… очень осторожны.
– Хорошо. Как мистер Грэм до вас добрался?
– Какой-то приятель подвез его до Ньютон-Стюарта.
– Что за приятель?
– Джок не говорил. Мистер Дэлзиел, вы будете вынуждены это выяснить? Моя служанка может подтвердить, в котором часу он приехал. Неужели так необходимо посвящать в это кого-то еще?
– Может, и нет, – ответил сержант. – Вы утверждаете, что мистер Грэм ушел от вас в начале десятого? Надеюсь, ваша служанка может подтвердить и это.
– Да, разумеется.
– И все это время он находился у вас дома?
– Да. Постоянно находился у меня на глазах, – простонала миссис Смит-Лемезурье, явно испытывая от этого признания почти физическую боль.
