– СВБГ, – сказал Хамза, не отрывая глаз от бумаги.
– Да, СВБГ. Мы ему продали предсказание, которое заставило фонд крупно вложиться в цитрусовые плантации в ожидании, что флоридские заморозки вздуют цены. Но вот это самое шоколадное молоко – и все пошло иначе. Какое-то время спроса на апельсиновый сок не было совсем, цены просели, и СВБГ пришлось еще туда накачивать, чтобы удержаться на плаву. И даже при этом половина всех плантаций разорилась. И с ними СВБГ. Месяц назад компания закрылась. После выплаты нам полумиллиарда долларов и неудачной инвестиции у них, наверное, просто не осталось денег на поддержание бизнеса.
Помню я это, подумал Хамза. Доу просел в тот день на четыреста пунктов. Но я не сообразил…
Он поднял глаза и встретил спокойный взгляд Уилла.
– Это… этого не может быть, – сказал Хамза.
– Хотел бы я, чтобы этого не могло быть. Вот список – это им я был здесь занят. Исследовал, сопоставлял. Эти вот четырнадцать связей – то, что я пока нашел, но должно быть больше – то, чего я не нашел или чего пока не случилось. Как «ТрансПайп», например. Вот и пятнадцатая.
Хамза сосредоточился на листе бумаги в руках у жены. Лист дрожал.
– Я не вижу всей картины, – сказал Уилл, постукивая пальцем по воде в фонтане и глядя на расходящиеся круги, – но я думаю, что Сайт преследует три-четыре малые цели одновременно. А потом, я думаю, они тоже должны сойтись вместе и вызвать еще какое-то событие. Тут есть какой-то мотив, будто записанная песня со стертыми дорожками. Только бэк-вокал, ударные и духовые, но понятно, что это еще не все.
– Так это мозаика, которую надо сложить? – спросила Мико. – Игра?
– Не игра, – ответил Уилл. – Скорее что-то вроде машины Руба Голдберга
[12], или… нет… какой-то огромный механизм. Ощущение такое, будто кто-то его ведет.
– Кто именно? – спросила Мико. – Если это машина, что ее движет?
Уилл пожал плечами:
– Мир, я думаю.
Хамза показал на строчку в списке Уилла:
– Ты думаешь, некоторые из этих взаимодействий рассчитаны на то, чтобы подорвать экономику США, – сказал он. – Я тоже так думал, но масштаб куда больший, чем я себе представлял.
– Экономику? Зачем? Чего так можно достигнуть? – спросила Мико.
– Дело в выборах, – произнес Уилл подавленным голосом. – Плохая экономическая ситуация затрудняет президенту переизбрание: все винят его и хотят кого-то нового. Так что Грину нужно было что-то, чтобы отвлечь внимание людей от биржи или чего там еще. Он выбрал Нигер. В первые дни войны идут сплошь быстрые победы, красивые ролики. Уверенность нации взлетает под потолок. Никто не хочет смены руководства в самой середине триумфа. Лучше держаться этого курса.
Уилл улыбнулся:
– Ну да, – продолжал он. – Я знаю, что никогда не был из тех, кто ведет такие речи или кого вообще это хоть как-то интересует. Но когда думаешь, что все это сделал ты, то не поверишь, как это начинает тебя интересовать.
– Уилл, это безумие, – сказал Хамза. – Мы должны что-то сделать.
– Я пытаюсь. Я поместил те предсказания, и они много жизней спасли, но…
– Даже если спасли, – перебил Хамза, – они могли запустить что-то иное, еще худшее.
Уилл кивнул.
– Можем мы заглушить Сайт? – спросила Мико.
– Нет, – ответил Хамза. – Мы с Уиллом это обсудили у него в номере. Поздно. Предсказания уже вышли в мир, и обратно их не загнать.
– Ага, – сказал Уилл. – Мы построили машину и запустили ее, теперь я понятия не имею, как ее отключить.
Он сел на край фонтана, опустил руку в бассейн, набрав воды в горсть.
– Кроме того, сохранение Сайта значит, что Оракул еще присутствует, а Оракула люди слушают. И если Сайт пытается опрокинуть мир, может быть, я смогу удержать стрелку. Во всяком случае, я попытаюсь.
Он смотрел на сложенную горстью ладонь. Капли сочились между пальцами и падали обратно в фонтан.
– Самое тут смешное, – сказал он горько, – что я эти предсказания опубликовал, чтобы получить второй шанс, обрести свободу действий, устроить свою жизнь так, как я хочу. И поначалу все было очень хорошо. А теперь я опять там же. Я несвободен, я не могу уйти.
Он раскрыл ладонь, давая воде стечь в фонтан.
– Можешь, Уилл, – возразил Хамза. – У нас все деньги мира. Коралловая Республика почти готова. Вчера я получил отчет о строительстве Капитолия. И все остальные места, что мы строим, готовы. Мы вполне можем выйти из игры.
Уилл подумал. Потом встал, вытер ладонь о рубашку.
– Может быть, Сайт на это и надеется, – сказал он. – Я думаю, вот почему у нас было столько предсказаний, которые можно было продать. Как премия, которую он мне предлагает, чтобы я просто исчез. Я становлюсь богатым и убираю себя из уравнения, предоставляя ему возможность делать все, что он хочет. Но я этого сделать не могу. Я заварил кашу – мне и расхлебывать.
Он выпрямился:
– Но не вам. Я не могу допустить, чтобы вы еще глубже влезли. И я серьезно.
Мико покачала головой:
– Ты хочешь все это делать один? – Она полуобернулась и показала назад, на отель: – Ты не помнишь, что получается, когда ты один пытаешься управлять этой ситуацией? Хамза мне написал, что ты там в банки мочился, Уилл!
Уилл недовольно глянул на Хамзу, тот пожал плечами.
– Это было фигурально, Мико, – сказал он. – Никаких банок я там не видел.
– А ты за меня не волнуйся, – сказал разгоряченно Уилл. – Со мной ничего плохого не случится. Сейчас. Потому что я Оракул.
– Уилл, это уже смешно, – сказал Хамза с тревогой. – Нет никакого Оракула. Есть только ты.
– Ага, как же.
Уилл повернулся и пошел прочь, широкими шагами направляясь к оживленной улице, отделявшей отель от пляжа.
– Ты куда? – окликнула его Мико.
Уилл не ответил. Не замедляя шага, он подошел к краю дороги, к мчащемуся потоку легковушек, мотоциклов, многотонных грузовиков.
И шагнул туда.
– Нет! – крикнула Мико.
Хамза бросился к улице, увидел краем глаза, что на ближайшем блокпосту всполошились солдаты. Но тревогу по этому поводу смыло страшной уверенностью, что сейчас раздастся скрежет тормозов и мощный, глухой, мясистый удар, бросивший его лучшего друга на капот машины или впечатавший в решетку радиатора.
Он сумел затормозить у края улицы, увидев, как Уилл шагает через Рамбла Република де Мехико к пляжу, глядя прямо перед собой, будто гуляя по лужайке Сентрал-Парка, а не переходя четырехполосную дорогу, несущуюся в обе стороны на скорости сорок миль в час.
