– Надеюсь, тебе понравилось. Не думаю, что они в ближайшее время снова тебя позовут, – сказала Мико без обиняков.
Уилл вздохнул, с вожделением глядя на свое наполовину выпитое, отодвинутое пиво.
– Ты знаешь, что я говорил со священником? – сказал он. – Сходил на исповедь первый раз со школьных времен. Исповедоваться мне было, в общем, не в чем, но хотел поговорить с экспертом. Который что-то знает про пророков. Но надо было задавать вопросы аккуратно. Чтобы он два и два не сложил.
– Что он сказал?
– Сказал, что обычно пророков убивают. Людям не нравится, что говорит им Бог, поэтому они убивают посыльного. Или же пророк удаляется от общества, боясь, что его убьют или что тронется умом от такой тяжести. Если ты пророк, у тебя выбор: либо твою голову подадут на блюде, либо становись отшельником до конца жизни. Иногда и то и другое.
– Я не знала, что ты религиозный, – сказала Мико. – Ты правда думаешь, что предсказания Оракула исходят от Бога?
Уилл обернулся к ней.
– Не прямо так, но что-то такое. Не знаю. То есть я – пророк по любому определению, которое только могу придумать. И когда я слышу, как люди там, в мире, говорят об Оракуле, обезглавливание кажется мне более чем возможным. Понимаешь?
– Да. И поэтому ты чуть не открылся перед полным залом?
– Нет. Я потому… потому что все это просто слишком тяжело. Я, наверное, хотел как-то выползти из-под груза. Мы решили, будто наша работа – понять, что делает Сайт, остановить его, быть может, хотя я не вижу как. Не то что вы с Хамзой не умные – вы куда как умнее меня, – но это другой уровень. Слишком большая картина, чтобы мы могли ее увидеть.
– Ты не думаешь, что история с этим… как его… «Абердином» может нам помочь? Мне кажется, звучит очень обнадеживающе.
Уилл кивнул.
– Да, могла бы. Может быть. Но если даже она нам поможет понять, все равно трудно представить себе, что эта маленькая штучка сложит всю мозаику.
– Так что ты хочешь? Сдаться?
Уилл сделал глубокий вдох.
– Нет, – сказал он. – Я не думаю, что мы должны все это сделать сами. Я хочу получить помощь.
Лицо Мико стало недоуменным:
– Ты можешь пояснить, что имеешь в виду?
Уилл вытащил телефон, включил его.
– Ты помнишь все те письма, что мы с Хамзой получили вначале? По которым искали потом клиентов-покупателей на предсказания?
– Да, – сказала Мико. – Хамза все это мне объяснил. Так при чем тут письма?
– Я их тут просматривал в свободное время, отвечая на одно-два в день. Что-нибудь такое неопределенное и обнадеживающее. Не хотел, чтобы люди считали, будто их игнорируют. Хотел сделать хоть что-то, понимаешь? Я еще и деньги давал анонимно на благотворительность. Много денег. Ты Хамзе не говори. Он наверняка скажет, что напрасная трата средств.
У Мико дрогнул уголок губ:
– Хороший ты человек, Уилл Дандо.
– Бывает иногда.
Он показал Мико экран телефона. Там была фотография листа бумаги.
– В одном из тех писем я нашел кое-что, что навело меня на мысль. Снял на телефон – весь день на него смотрел, просто думая, могу ли я на самом деле это использовать.
Мико взяла телефон, увеличила изображение. Посмотрела на Уилла удивленными глазами.
– Вау. Но ты же не…
– Я – да. В каком-то смысле распределить решение загадки Сайта. Сделать краудсорсинг. Нам нельзя засветиться, но продумать это мы можем.
Мико снова посмотрела на экран телефона, недоверчиво качая головой.
– Знаешь, это могло бы помочь решить другую твою проблему. Гуманизировать Оракула в глазах мировой общественности. Уменьшить вероятность, что твоя голова окажется на блюде. Но боже мой, Уилл…
Она посмотрела в сторону сцены. Хамза стоял молча, сложив руки на груди, глядя на них.
– Хамзе это очень не понравится.
Глава 22
Доктор Джонатан Стаффмен, бывший профессор информатики в Пенсильванском университете и самопровозглашенный эксперт по нелегальной технологической инфильтрации, внимательно смотрел на три светящихся монитора, стоящих перед ним на столе. На среднем экране была карта мира в проекции Меркатора, страны накрыты шевелящейся сеткой желтого, зеленого и черного, утыканной кое-где красными точками. Большая часть восточного побережья США была разноцветной, а более редконаселенные области вроде Северной Африки были почти совсем черными. Монитор слева от карты показывал прокручиваемый текст с цифрами, быстро меняющимися в такт миганию и пульсации цветов на карте. Последний экран, справа, показывал обыкновенную строку состояния с указанием процентов. Работа была выполнена на 0,008 %.
– В Де-Мойне слишком много! – крикнул Стаффмен. – Прикрутить обратно, черт побери!
Столица Айовы горела ярко-красным. Через примерно десять секунд тревожный цвет сменился желтым, потом зеленым.
– Внимательней, Эрнандес, шут ты гороховый! – сказал Стаффмен. – Должен был отловить.
– Виноват, доктор Стаффмен, – был ответ Эрнандеса. – Больше не повторится.
Стаффмен нахмурился, указательным пальцем левой руки зачерпнул арахисового масла «Джиф» из открытой банки, сунул в рот и стал рассасывать, глядя на карту. Она выглядела достаточно зеленой – по крайней мере на данный момент.
Указатель состояния перескочил еще на тысячную долю процента, стало 0,009 %. Стаффмен довольно заворчал, не вынимая пальца изо рта, оторвал взгляд от мониторов, осмотрел центр управления. Его стол стоял в конце большого зала с белыми стенами, потолком и полом. Обставлен он был как классная комната, Стаффмен на месте учителя. Двадцать столов для «учеников», на каждом – компьютерная установка, как у Стаффмена, только экранов не три, а два.
За каждым столом сидел техник, занятый отслеживанием какой-то части мира. Стаффмен настороженно оглядел свою команду.
Сплоченная группа кодеров, все индивидуально подобраны, но это не значило, что они могут работать не хуже, чем если бы у него было двадцать экземпляров самого себя. Работа тонкая, и если кто-то из его подчиненных напортачит, то Тренер не с этого подчиненного будет спрашивать, к гадалке не ходи.
Он снова стал смотреть на экраны, выискивая что-нибудь, отклоняющееся от обычного порядка, пока его не отвлекло какое-то движение, уловленное краем глаза. Он посмотрел и застыл.
Почти всю заднюю стену занимало большое стеклянное окно, откуда при желании можно было наблюдать деятельность лаборатории Стаффмена. И за этим стеклом стояла, улыбаясь, Тренер.
Стаффмен замер. Рука его остановилась на полпути к банке арахисового масла.
Женщина за стеклом показала на дверь, безмолвно спрашивая: «Не против, если я зайду?»
