Стаффмен на секунду уставился на нее, потом бросился к клавиатуре и яростно застучал по ней.
– У вас физиономия стала, как у коровы на бойне после удара промеж рогов. Я так понимаю, это был ответ на мой вопрос, – сказала Тренер. – Как эти машины будут работать над нашим проектом, когда отрубится свет?
Стаффмен не оглянулся на нее, продолжая что-то печатать.
– Как-нибудь, – буркнул он.
– Слушайте, у вас есть ответ на мой вопрос?
Стаффмен огрызнулся первыми словами, которые пришли ему в голову:
– Тренер, я встроил в ботнет некоторую систему контроля, – сказал он, не отрывая глаз от экранов. Пальцы летали по клавишам. – Я могу давать ему команды – объяснять, что надо поддерживать напряжение в сетях, – но это нелегко. Он всего лишь кусок кода – умный, но дурак. Он не помнит, что я ему говорил, и мне приходится оттаскивать его от подстанций снова и снова. Это как… как гасить лесной пожар стаканами воды.
В зале наступила тишина, прерываемая лишь стуком клавиш.
– И это нас спасет?
– А что, звучит так, будто спасет? – огрызнулся Стаффмен. – Я буду поддерживать ботнет на плаву сколько смогу. Наверняка будем терять куски сетей, но я надеюсь удержать их достаточно, чтобы расколоть защиту Оракула до того, как мы потеряем слишком много компьютеров.
Тренер положила руку Стаффмену на плечо. Психологический вес ее никак не совпадал с физическим.
– Сынок. Если кто и может это сделать, то только ты. Я бы тебя не включила в команду, если бы ты не умел сделать десять невозможных… извини, невероятных вещей до завтрака, как сказал Льюис Кэрролл. Работай, но знай: я в тебя верю, как никогда ни в кого не верила.
Вопреки своей личной неприязни к этой женщине, вопреки свежей памяти, что десяти минут не прошло, как она грозилась его убить, Стаффмен почувствовал, как взметнулось в нем желание сделать работу получше. У этой леди есть такой дар, вот и все.
– Подождите и увидите, Тренер, – сказал он. – Мы его сделаем.
Глава 23
– А я тебе говорю, что это неудачная мысль, – сказал Хамза.
– Ты это уже три дня говоришь, – ответил Уилл. – Может, хватит?
Светофор переключился, и они перешли улицу Лафайет. Хамза с раздражением увидел, что Уилл остановился и всматривается в даль улицы.
– Это на Грейт-Джонс? – спросил Уилл.
– Не знаю, – ответил Хамза. – Погугли.
– Я там бывал. Знаю, что это где-то тут. Пойдем вот сюда, и если не найдем через пару кварталов, я посмотрю в телефоне.
– А можешь прямо сейчас посмотреть.
Уилл покосился на Хамзу:
– У тебя сегодня какая-то проблема?
– У меня не сегодня проблема. У меня проблема давняя и вечная. Проблема эта такая: никакого нет смысла всю нашу игру отдавать ко всем чертям какому-то дурацкому веб-сайту. Послушай, Уилл, если мы должны это делать, то могли бы хотя бы на телевидение это передать. Или в «Нью-Йорк таймс», или еще куда.
Уилл обернулся к нему:
– На телевидение? Каждая из дурных говорящих голов в каждой новостной передаче считает своим долгом выпалить по мне из всех орудий. Все эти телеевангелисты проповедуют, что я дьявол. Этот придурок Брэнсон со своими психами и «Сыщиками Христовыми»…
– Остынь, – сказал Хамза.
– Так этот Брэнсон еще цветочки по сравнению с тем, что идет из-за границы. – Уилл прищурился. – Там разговор насчет объявить… черт, как она называется? Ну, которую Салману Рушди объявили.
– Фетву, – сказал Хамза. – Я это вообще-то заметил. Ты сумел объединить шиитов и суннитов. Результат потрясающий. Взять еще на борт раввина – и Оракул может установить мир на Ближнем Востоке.
– Восторг, – сказал Уилл с едкой интонацией.
Хамза протянул руку ладонью вперед:
– Не заводись. Послушай, я только хотел сказать – тебе не надо будет давать интервью. Ты можешь на Сайте запостить что-нибудь о намерениях Оракула.
– В Сайте-то все и дело! – ответил Уилл. – Единственный реальный контакт с Оракулом у кого бы то ни было – кучка слов на компьютерном экране. Когда я был во Флориде и с нашими Леди говорил об Оракуле, они от него были в ужасе. А они ведь с нами работают! Мы сохраняем Сайт рабочим, с тех пор как поняли, что предсказания соединяются, и мы можем говорить с миром, если нужно, использовать его влияние в положительном направлении. Но если единственный эффект в том, что все его боятся все больше и больше, какого мы ожидаем результата? Нужно это развернуть в другую сторону. Я хочу дать людям возможность увидеть, что во мне нечего бояться, что я человек, а не ярмарочный урод.
– Но это даже не главное, – продолжал он. – Нам нужно рассказать людям о том, что делает Сайт. Включить в эту работу дополнительные мозги – это имеет смысл. Я почти уверен, что мы должны это сделать. Задача не по нашим масштабам. И всегда была.
– Уилл, если ты расскажешь миру о страшных вещах, которые произошли из-за Сайта, пусть даже анонимно расскажешь, – обвинят того, кто Сайт создал. Мы с тобой знаем, что ты не создавал предсказания, они не твои – но для мира разницы не будет. Виноват будет Оракул. Ты будешь виноват.
– Может, это и не важно, – ответил Уилл. – Может, важнее сказать об этом людям.
Хамза сунул руки в карманы и посмотрел на Уилла в упор. Так они и играли в гляделки на холодном тротуаре Ист-Виллидж.
– Ну, что? – рявкнул наконец Уилл.
– Я просто стараюсь тебя защитить, – ответил Хамза. – И себя, и Мико, и нашего ребенка. Просто…
Он замолчал, глядя Уиллу в лицо, стараясь увидеть хоть какой-то признак согласия. Или хотя бы понимания. Уж чего угодно.
– О’кей, – сказал наконец Уилл. – Прости. Я серьезно, прости меня, ты прав. Я просто не продумал до конца. Все это… очень уж тяжело. Мысль это отложить, чтобы кто-то другой возился… честно говоря, какое-то время она мне нравилась.
Хамза вдохнул и медленно выдохнул.
– О’кей. Я не пытаюсь на тебя бочку катить, Уилл. Я только хочу во всем этом разобраться. Потому что именно это нужно в первую очередь. И мы разберемся, я знаю.
– Ага, – ответил Уилл, оборачиваясь и направляясь к перекрестку. – Вот поэтому мы сегодня и здесь, так ведь? И вот что я тебе скажу. Если мы узнаем сегодня что-то решающее, я отменю интервью.
– То есть как? – спросил Хамза. – Ты все еще собираешься его давать? Но ты же сказал сейчас…
– Я его дам. Я просто не буду говорить о том, что делает Сайт. Но мне нужно обратиться к внешнему миру. Изменить у людей мнение об Оракуле. Дать им понять, что я не монстр. Мне это надо, Хамза. И я знаю, что мы можем это сделать без риска. Ты убедишься.
Хамза пнул ногой какой-то мусор на тротуаре, думая, стоит ли сейчас возражать. Ему представилась картинка – Уилл перед репортерами, и панический страх мурашками пополз по хребту.
