– Я хотел его предотвратить, – начал он снова. – Я, понимаете, думал так: зачем мне даны эти предсказания, если я ничего не могу с ними сделать? Такое казалось бессмысленным. Я позвонил 911 и сказал, что подслушал разговор двух преступников, планирующих ограбление магазина. Вот почему копы туда вошли, и вот как это все началось.
– Вас нельзя считать виновным, – сказала Ли.
– Вы уверены? Если бы я не вызвал копов, мальчишки взяли бы деньги и убрались. Это из-за моих действий, моего желания быть супергероем погибли все эти люди.
Ли уже несколько минут ничего не печатала – смотрела на Оракула. Он был нервен, расстроен. Он не врал – да и вообще, зачем бы врать о смерти двенадцати человек?
Оракул встал, подошел к окну и стал молча смотреть наружу. Она ощущала исходящее от него чувство тяжести бремени, которое невозможно снять. Оно окутывало его, несмотря на эти очки и дурацкий парик, создавая дымку печального достоинства.
Оракул отвернулся от окна, вернулся к своему креслу.
– Послушайте. Я не прошу вас просто рассказывать обо мне, – сказал он. – Изначально я не планировал говорить об этом, но тут есть нечто, что миру знать нужно. Приготовьтесь записывать, очень важно правильно понять детали.
Ли положила руки на клавиши, подалась вперед, разглядывая лицо Оракула, и грядущие перемены в ее жизни нависли над ней, как цунами.
– Говорите, я слушаю.
С оглушительным треском вылетел замок, вырвав винты из дверной рамы. Дверь с размаху ударилась об стену, на внешней стороне ее зияла кругообразная зазубрина. Человек в черном комбинезоне, державший за рукояти металлическую трубу, шагнул прочь от проема.
Оракул вскочил с кресла, зацепив коленями журнальный столик, опрокинув графин с водой, ведро со льдом и кофейник. Жидкость заполнила поднос и закапала с него на стол по обе стороны.
Ли механически захлопнула лэптоп, прижимая его к груди совершенно невозможным сочетанием щита и очень ценимой вещи.
В дверях появилась очень пожилая женщина, этакая энергичная бабушка.
– Уилл Дандо? – спросила она, глядя в сторону Оракула.
– Да? – ответил он и тут же сжался всем телом, будто поняв, что сделал сейчас огромную, неисправимую ошибку.
Уилл Дандо? – подумала Ли, и сразу мысли понеслись в разные стороны.
– Очень приятно, – сказала женщина.
Она подняла руку. В руке был черный предмет, чуть побольше колоды карт. Сжатие пальцев – из него вылетели два дротика на длинных витых проводах и вонзились в грудь Оракула.
Оракул – Уилл Дандо – свалился на пол, руки и ноги у него задергались. Ли вскочила, отчаянно оглядываясь, куда бежать.
Живот свело резкой болью укола, но это была ерунда по сравнению с болью совсем иного рода, заплясавшей по всем мышцам.
Она рухнула на ковер лицом вниз, едва не разбив голову о журнальный столик. Почувствовала, как на середину спины капает вода со столика, и в глазах у нее потемнело.
– Забирайте обоих, – послышался голос женщины.
Глава 31
Уилл открыл глаза. Он лежал на чем-то мягком. По обеим сторонам мелькал коридор: стены в серо-зеленых полосатых обоях и бежевый потолок, освещенные медными лампами.
Уилл попытался сесть и понял, что не может. Но можно было поднять голову, хотя что-то давило на лоб, не давая подняться больше чем на дюйм. Уилл посмотрел вниз, на себя, увидел ремни, привязывающие его грудь, живот, запястья и лодыжки.
Над ним склонились люди в голубых рубашках с короткими рукавами. Он хотел спросить их про эти ремни, но во рту что-то мешало. Обследовав это сухим языком, Уилл предположил, что это толстая тряпка.
И боль. Как будто все мышцы последние шесть-семь часов держали какую-то тяжесть, не отдыхая ни минуты. Эта боль концентрировалась где-то около двух точек на груди. Уилл увидел картинку: он стоит на зеленом ковре, смотрит на два длинных провода, тянущихся от его груди подобно двум перерастянутым игрушечным пружинкам. И тут же вспомнилось остальное.
Он заорал сквозь кляп, но получившееся приглушенное мычание едва сам услышал. Люди по обе стороны от него были одеты санитарами – может, даже и были санитарами, и они тащили его на каталке по коридору «Уолдорф-Астории». На штативе болтался пакет с капельницей, но, как понимал Уилл, к нему она не была подсоединена. Краем глаза он успел заметить номер на мелькнувшей двери – 1904. Даже еще с этажа не выехали, где его схватили.
Наверное, всего на несколько минут отключился, подумал он. Что это было? Электрошокер? И женщина непонятная.
Он попытался сдержать поднимающуюся панику.
Кто-то вычислил, что Уилл Дандо и есть Оракул, и знал, где его найти. Но единственные, кто знал местоположение отеля были… Хамза и Мико.
Уилл все это видел теперь ясно. Каким-то образом имя Уилла Дандо связали с Оракулом, и тот, кто это сделал, просто… да просто погуглил его адрес и поехал прямо туда. Не будь у него рука привязана, он бы сам себе по морде дал сейчас.
Хамза несколько месяцев его доставал насчет переезда на новую квартиру с лучшей системой охраны, более просторную, адрес которой можно спрятать за подставной компанией – из тех, что Хамза организовал. По крайней мере со швейцаром у входа, но он все время тянул.
Уилл представил себе, как эта старуха и ее громилы вламываются к нему в квартиру – примерно так же, как вломились сейчас в номер. Там мог быть Хамза и Мико тоже, по всей вероятности.
Невольно он подумал о методах, которые эта женщина применила к Хамзе и Мико. И к их нерожденному ребенку, кстати.
Но тут пришла другая мысль, такая же неприятная.
Где он будет, знали не только Хамза и Мико. Знала и Ли Шор. Она его и подставила.
Санитары развернули каталку Уилла и завезли в лифт. Туда же закатили вторую каталку, прямо справа от Уилла. Он повернул голову, как только позволял ремень, закатил глаза так, что они заболели от напряжения. На второй каталке, глядя на Уилла вытаращенными глазами, лежала Ли Шор. Связанная и с кляпом во рту.
Первая мысль у него была: Кажется, она меня не подставляла. Вторая: Как же я ее подвел.
Двери открылись, санитары выкатили обе каталки. Уилл теперь видел низкий потолок гладкого бетона с длинными флуоресцентными лампами. Парковочный гараж.
Мелькнула задняя дверь «Скорой помощи» – белая, с оранжевыми и синими полосами и логотипом Нью-Йоркской пресвитерианской больницы. Дверь открылась, Уилла загрузили головой вперед в машину. Одного.
Противная мысль: Ли – не Оракул. Она им не нужна.
Он подумал, не убьют ли ее из-за него. Эгоистично, глупо подставил – все потому, что его самолюбие слегка ранила плохая пресса.
Он услышал, как открылись и закрылись передние дверцы машины, она покачнулась, когда вошли те же санитары. Машина дернулась и поехала. Через секунду Уилл почувствовал, что изо рта вынимают кляп и вставляют соломинку, к которой он невольно присосался, не успев подумать, что же это он сейчас будет пить.
