– Три рубля, – пробормотал Никитин.
– Сколько? Да ты сдурел, парень…
– Работа сложная, господин пристав…
Вынув ассигнацию в пять рублей, какая нашлась, Пушкин в обмен получил ключ. Зубчатка у него была затейливой формы. Действительно, сложная работа.
– С праздничком, господа хорошие! – крикнул Никитин на прощание. Все у него было хорошо, слесарь пребывал в радости.
А вот настроение пристава было далеко не ясным.
– Забирать пора, народ сейчас набежит, глазеть будут…
Пушкин напомнил, что доктор Воздвиженский должен официально подтвердить причину смерти, и оставил полицию заниматься обязанностями. Тяжкими, но неизбежными.
• 29 •
Выплыв из черного омута, месье Жано не сразу разобрал, где находится. Стены, мебель, кровать медленно проступали в ярком свете, скользившем меж занавешенных штор. Наконец он поверил, что лежит в номере гостиницы. После ночных кошмаров это казалось счастьем. В следующий миг месье Жано вспомнил все.
…Ничто не предвещало ужасной развязки. И началось, смешно сказать, с первого кусочка блина. Месье Жано съел блин и ощутил приятный вкус. Ему захотелось еще. А потом и еще. Блины с разными закусками были изумительно хороши. Чем больше съедал, тем больше хотел. А тут половой как раз спросил, не желает ли господин чем-нибудь запить. Месье приказал подать.
Появился графинчик прозрачной жидкости. Раньше месье Жано никогда не пил водку. Под блины первая граненая рюмка пошла, как шелк. За ней вторая, а там и третья. Сочетание жирного и масляного с крепким градусом, к которому организм француза не привык, творило чудеса. Он заказал новую порцию блинов и еще графинчик. Русские традиции оказались прелестными. Настолько, что месье Жано в какой-то момент потерял контроль: какой блин съел и которую рюмку опрокидывает.
А потом было так хорошо, что сейчас месье Жано не мог без содрогания вспомнить, что вытворял.
Танцевал дикие пляски под органчик, целовался с бородатыми мужиками и клялся им в любви, разбил графин об пол по-русски – и по-русски гонял полового за новыми блинами, которые уже не мог съесть. Потом окончательно потерял себя. Еще смутно помнил, как его несут и кладут в пролетку, заботливо накрывая накидкой. Но уже не мог вспомнить, заплатил ли за безобразия или остался должен. Хорошо, что об этом позоре не узнают на родине.
Месье Жано дал страшную клятву никогда не прикасаться к блинам. А к водке – тем более. От одного воспоминания к горлу подступил ком, он побежал в уборную, чтобы исторгнуть из себя все, что принял. И долго умывал лицо и грудь ледяной водой.
Войдя в гостиную, месье Жано глянул на часы. Новый ужас охватил его: опоздал на встречу. Опоздал окончательно. Не соблюдая манер, натягивал одежду, надеясь, что его ждут. Выскочив на улицу, прыгнул в ближайшую пролетку и приказал гнать в «Париж» на Тверской. При гостинице был ресторан, где было условлено встретиться.
Извозчик расстарался, довез мигом. Месье Жано кинул франки – рублей в карманах не нашлось – и вбежал в ресторан. В обширном светлом зале сидело несколько пар и одиноких господ, жующих блины. Месье Лазарева не было. Чуда не случилось. Да и кто стерпит опоздание больше чем на час. Подошел официант. Месье Жано, как мог, описал своего знакомого. Русский язык его далеко не совершенен, но официант уверял, что такого господина не было.
– Не желаете блинов, у нас отменные?
От одного упоминания подступила дурнота. Месье Жано отказался и покинул ресторан. Случилась катастрофа, которой он боялся. Катастрофа, которую он совершил по собственной глупости. Есть ли шанс, что месье Лазарев явится сегодня во второе место встречи? Или он нарочно проверял француза?
От этих вопросов закружилась голова. Не чувствуя мороза, месье Жано пошел по Тверской медленным шагом, чтобы окончательно прочистить голову и чувства.
Только мучения не кончились. Ему казалось, что из каждого магазина, каждой лавки, от каждого разносчика сбитня и пирожков пахнет блинами. Будто сама Москва насквозь пропахла масляным духом. Месье Жано понял, что этот запах будет преследовать его до конца дней. Как наказание за слабоволие. Он дал зарок есть только хлеб и пить только воду до самого отъезда из Москвы. Чем бы поездка ни кончилась…
• 30 •
Размышления были глубоки. Кирилл Макарович утонул в них и не сразу заметил, что в кабинете появился посетитель. Он стал вглядываться, не понимая еще, кто перед ним. Как только черты прояснились, нашел в себе радостную улыбку и встал, приветствуя дорогого гостя.
– Господин Пушкин, рад вас видеть…
Чиновник сыска явил невежливость, присущую, как говорят, всем полицейским, и не ответил приятным словом.
– Я бы хотел получить сведения о господине Лазареве, – сказал он.
Кирилл Макарович простил полицейскому мрачность поутру.
– Сейчас прикажу позвать его…
Намерение позвонить в колокольчик прервали:
– Вашего служащего…
– Страхового агента… Простите, у нас так принято.
– …страхового агента нет. Сведений от него не было, никто не знает, где он.
На часах было достаточно поздно, чтобы простить опоздание.
– Странно, – проговорил Кирилл Макарович. – Обычно Лазарев является в срок. Разве проспал…
– Не важна причина. Важны сведения о нем.
Для такой беседы управляющий занял кресло. Зачем же стоя, когда удобнее сидя. И пригласил гостя последовать его примеру.
– Что известно о его прошлом? – спросил Пушкин.
– Ничего предосудительного… Ни в чем замечен не был… Служит у нас четыре года, толковый страховой агент, исполнительный, услужливый. У него были лучшие рекомендации. Небогат, отец – мелкий чиновник, сколько помню…
– Дурные привычки?
– В карты не играет. Пьет по праздникам, да и то в меру. Разве на Масленицу берет день-другой, сильно любит этот праздник.
– Долги?
– Ничего подобного…
– Успехи в страховании?
– Мы не держим слабых… Не можем себе этого позволить: мелкую рыбешку, как мы, акулы тут же сожрут… У Лазарева всегда отменные результаты. Если бы не эта глупейшая ошибка со вдовой – никаких нареканий.
– Как Лазарев попал в ваше страховое общество?
Кириллу Макаровичу пришлось наморщить лоб, чтобы вспомнить.
– Его нанимал батюшка, меня тогда только вводили в дела, как рядового агента… Но поверьте, господин Пушкин, мой отец умеет разбираться в людях, жулик или вор мимо него не проскочит… Уж поверьте…
Верить не входило в обязанности чиновника сыска.
– Какие у Лазарева отношения с вашей сестрой?
Вопрос вызвал презрительный смешок.
– Ну какие у него могут быть отношения… Вертится вокруг нее, строит глазки, счастлив, что пригласили в дом. Вот и все… Я говорил Валерии, чтобы перестала играть чувствами наших страховых агентов… Но ей скучно… Эти масленичные вечера…
