– Позвольте узнать, кто же вы? – спросил он.
– Родной брат нашего дорогого инспектора, Антуан Жано. К вашим услугам, месье… – Француз отдал поклон, который само изящество приняло за образец. – Я коммерсант, представляю страховое общество Mutuelle Vie. Приехал, чтобы завершить переговоры с вашим отцом, начатые прошлым летом в Ницце и прерванные трагическим происшествием… Примите мои соболезнования, месье…
– Какие переговоры? – спросил Кирилл Макарович и сразу пожалел: тем самым показал, что отец не доверяет ему важную информацию.
Месье Жано изящно развел руками:
– Коммерческие, разумеется… Я приехал, чтобы закончить обсуждение условий сделки.
– Сделки?
– Конечно! Месье Alabieff еще летом изъявил желание продать свое страховое общество нашему. Мы давно хотели войти на рынок России. Я не смог завершить переговоры с вашим отцом. Но недавно получил от него приглашение прибыть в Москву, чтобы подписать конечные условия сделки. Он готов был продать дело… Месье, вам плохо?
Новость была столь оглушающей, что Кирилл Макарович забыл о приличиях, рухнул в кресло и обхватил голову ладонями.
– Месье, не позвать ли доктора?
Но Кирилл Макарович овладел собой.
– Благодарю, не стоит беспокоиться…
– Мне очень жаль, что невольно расстроил вас, месье…
– Простите меня, легкое недомогание, зима…
– О, понимаю вас, русская зима требует много сил…
Юный управляющий вышел из-за стола, чтобы показать, как он рад гостю.
– К сожалению, отец вернется не раньше вторника или среды следующей недели…
Месье Жано грустно покачал головой:
– Понимаю, срочные дела заставили его уехать… Но ничего, осталось несколько дней. Погощу в Москве. У вас сейчас maslanitsa, не так ли?
– Да, Масленица. Надо есть много блинов. Вы пробовали наши блины?
– Только об этом и мечтаю, – ответил месье Жано, невольно скривившись. – Но не смею вас больше задерживать.
Они пожали руки, выразив взаимное почтение. Месье Жано еще спросил, какие рестораны в Москве заслуживают посещения. Кирилл Макарович назвал те, в каких бывал сам. Как только дверь за французом затворилась, он вернулся в отцовское кресло и погрузился в раздумья. Заглянувшему Казачкову было приказано никого не пускать.
– Что же теперь будет? – пробормотал Кирилл Макарович.
Ответить ему было некому.
• 35 •
Никогда еще чиновник сыска не получал таких подробных инструкций. Ему было в деталях рассказано, где они познакомились, при каких обстоятельствах, как долго поддерживают знакомство, в каких отношениях находятся. Агата не забыла такие мелочи, как его привычку дарить ей на День ангела букет белых роз. И писать подробные письма, когда она находится в отъезде. Фантазии были не просто выдумкой, а точным и живым портретом дружеских отношений баронессы и скромного чиновника. В них сквозила не только женская хитрость, но ум и жизненная логика. Что по-своему радовало Пушкина. Он не прекословил, соглашаясь со всем, что ему было сказано.
На Петровку они приехали с небольшим опозданием. Агата дала ровно двадцать минут. После чего появится она. К этому моменту от Пушкина должен остаться пустой стул. Валерия ему была показана с другой стороны улицы.
И эта кофейная «Эйнем» не жаловалась на отсутствие гостей. Дамы разбирали шоколад во всех видах и коробках, другие за столиками потягивали кофе и шоколад, наслаждаясь беседой. Валерия сидела одиноко, поглядывая в окно. Подруга запаздывала. Что на баронессу не похоже. Как вдруг перед столиком возникла фигура в черном пальто.
– Мадемуазель Алабьева?
Мужчина был прилично одет, вид имел чрезвычайно строгий и официальный. Руки держал по швам, как пристало армейскому. Несмотря на простоту московских нравов, подходить к молодым барышням и здороваться подобным образом незнакомым мужчинам было нельзя.
– В чем дело? – спросила Валерия, не отводя глаз.
– Баронесса фон Шталь прислала меня к вашим услугам. – Он строго официально поклонился.
Это немного меняло дело. Но не слишком. Валерия не была расположена давать поблажку. Мужчинам она привыкла отдавать команды.
– Как мило. Какие услуги желаете оказать?
– Позволите присесть, Валерия Макаровна?
Ему указали кивком. Пушкин занял самый краешек стула.
– Баронесса отзывалась о вас в самых высоких степенях. Просила моей помощи.
– Чем же вы можете помочь, господин…
– Пушкин, Алексей Сергеевич…
– Приятно познакомиться…
– Баронесса рассказала о горе, постигшем вас прошлым летом.
Валерия внимательно изучала мужчину, сидящего перед ней. И не могла понять, кто он такой: военный или штатский.
– С этим ничего не поделать, – сказала она. – Почему фон Шталь доверила вам мою историю?
– Я чиновник сыскной полиции. Баронесса просила сделать все возможное для вас. Неофициально, разумеется…
– Благодарю за ваше усердие, – проговорила Валерия, немного помедлив. – Французская полиция свое дело сделала. Ваша помощь не требуется…
– Речь не о прошлом.
– Простите, не понимаю вас.
– Я считаю, что в смерти вашей матушки есть много темных пятен, как мне рассказала баронесса… – Пушкин жестом остановил возражения. – Вы правы, я не смогу раскопать то, что случилось в Ницце. Меня беспокоит то, что может случиться с вами…
– Со мной? – Валерия выразила удивление. – Что со мной может случиться?
– Вам угрожает опасность. Я могу предотвратить ее… Если вы будете со мной откровенны.
Мадемуазель не настолько владела собой, чтобы скрыть, какие чувства разрывают ее. При этом Пушкин отметил, как идут ей туго затянутые волосы и глухое черное платье. Валерия была хороша, как блестящий нож с рукояткой черного дерева.
– Мне ничто не угрожает, – наконец ответила она. – Благодарю за старания.
– Это не предположения, а факты.
– Какие факты? Странно слышать, господин Пушкин…
Взмахом он отогнал официанта, который хотел принять у него заказ.
– Опасность может быть так близко, что не разглядеть.
– Вы ошибаетесь.
– Хорошо. Тогда, чтобы я ушел с чистой совестью, позвольте задать несколько вопросов.
После некоторого колебания Валерия согласилась.
– В чем смысл игры в «Гусика»? – спросил Пушкин.
Валерия усмехнулась.
– И это ваши опасения? Хорошо, я отвечу: занимательная детская игра. По-своему азартная. Сейчас, в Масленицу, каждый вечер мы развлекаемся разными играми… «Гусиком» в том числе…
