– Что такое значит? – обратился он к Татаринову.
– Вот пусть господин доктор и пояснит, – ответил помощник.
Австидийский уже проснулся. Засунув руки под мышки, он смотрел на полицию недобрым взглядом. Мысленно проклиная Лопахина, который устроил ему такой сюрприз. Чего доброго, на день закроют кабинет, когда народ валом повалит.
– Господа, для чего устроен весь этот цирк? – спросил он недовольным тоном.
– Это я у вас хочу узнать, Австидийский, каким образом… это… оказалось у вас в кабинете?
Пристав не скрывал неприязни. Имея на это полное право: мало по участку двух трупов, которыми сыск занимается, так извольте – еще один. Носков уже знал, что с этим делом легкого раскрытия не предвидится.
– Ваш городовой выполнил свой долг: привел с улицы пьяного, чтобы не замерз…
Лопахин кивком подтвердил: так и было, ваше благородие, исполнил свой долг.
– Мой долг оказывать помощь любому, кто в ней нуждается, – продолжил доктор. – Этот человек не назвал себя, у него случился приступ, и он умер у меня на руках. После чего я побежал за городовым… После чего городовой побежал за вами в участок… Вместо вас из участка прибыл господин Татаринов… Господин Татаринов не захотел забрать тело в участок, а оставил у меня… Чтобы не запахло, приказал открыть все окна… Я достаточно подробно дал пояснения?
Пояснения были хоть куда. Но это только разозлило пристава. Доктор такой правильный и ловкий, что не подберешься. Ну, на этот случай у Носкова свои методы. Совершенно законные, дозволенные полиции. Не закрывая окон, он приказал Татаринову составить протокол осмотра места преступления. Тщательно составить, до каждой мелочи. Опросить кухарку, которая пряталась на кухне. После чего вызвать санитарную карету и доставить тело в мертвецкую участка.
Татаринов понял, что у пристава личные счеты с доктором, и взялся со всем усердием. Даже чернила согревал дыханием.
– Собирайтесь, Австидийский, – сказал Носков, оправляя портупею.
Доктор выразил все возмущение, какое успел накопить за ночь:
– Что значит «собирайтесь»?
– Едете в участок со мной.
– По какой такой надобности? Это что такое?
– Надобность очевидная, – сказал пристав, чувствуя, как бессильная злоба раздирает докторишку. – Труп в вашем кабинете.
– Вы что, меня подозреваете? Это абсурд!
– Будем разбираться… Тщательно.
Вскочив, доктор угрожающе замахал рукой:
– Не сметь со мной так обращаться! Я вас не боюсь! Я вам не позволю! На каком основании меня арестовали? Я буду жаловаться прокурору!
– Не арестовали, а задержали для выяснения и дачи показаний, – меланхолично ответил Носков, привыкший к подобным воплям.
– Не поеду! Не имеете права! Произвол!
– Не поедете? Так поведем… Лопахин, конвоируй задержанного в участок…
Как только Австидийский понял, что его поведут под револьвером городового по улицам, где живут его пациенты, боевой дух испарился. Он стал мил, покладист и даже любезен, прося прощения за глупую выходку: устал, не спал ночь…
Пристав явил милость не позорить доктора, но решение не изменил: разбирательство будет в участке. И точка.
• 50 •
Страховое общество «Стабильность» открылось ровно в девять утра. Как в любой день. В приемном зале было тихо. Служащие, то есть страховые агенты, обычно общительные, были молчаливы, сидели за столами и тщательно занимались бумагами. Когда звякнул колокольчик и вошел первый посетитель, все головы обратились к нему. И тут же обменялись между собой понимающими взглядами.
– Доброе утро, господа, – сказал Пушкин. Таиться не имело смысла.
Судя по нестройным ответам, утро было не сказать чтобы доброе. Долг вежливости заставил страхового агента Казачкова, дежурившего по конторе, подойти к гостю.
– Чем могу служить, господин Пушкин?
– Господин Алабьев, как я понимаю, вернулся?
Немного сообразив, каким именно Алабьевым интересуются, Казачков ответил:
– Никак нет-с… Макар Иванович еще в отъезде-с…
– А Кирилл Макарович?
Тут страховой агент потерял с лица приятную улыбку.
– Господин управляющий с утра открыл-с контору. – Тут он сделал драматическую паузу и продолжил шепотом: – и сразу уехал-с! Отмечу: в большом волнении… Выглядел дурно, неопрятно, будто не спал ночь. Ума не приложу, что случилось…
– Не объяснился?
– Нет-с… Мы в большой тревоге пребываем…
– А если потребуется страховая выплата?
– В кассе на такой случай имеется некоторая сумма…
– Разумно. – Пушкин глазами показал, что просит приблизиться. Казачков понял, встав вплотную. – Вчера вечером Валерия Макаровна появилась?
– Никак нет-с, – прошептал страховой агент.
– Во сколько разошлись?
– Почти сразу после… После… – Пушкин понял то, что неудобно произносить вслух. – Кирилл Макарович был крайне расстроен-с обстоятельствами…
– В приемной зале имеется общий снимок?
Казачков пригласил следовать за ним. Он подвел к дальней стене, на которой располагались портреты царствующей четы и памятные фотографии. Больший из снимков был парадным портретом страховщиков. Пушкина интересовал владелец общества. Даже в сидячем положении фигура его отличалась массивностью. Как у императора, чей день рождения сегодня праздновала империя. Лицо тяжелое, как гиря, запоминалось без особых примет. Как нечто большое, мимо чего нельзя пройти.
– Слышал, брат Макара Ивановича похож на него…
Казачков немного замялся, но желание выложить сплетни победило.
– Чрезвычайно-с, – сказал он доверительно.
– Заходит сюда в контору?
– Давно-с… Лет пять назад. Сильно повздорили с Макаром Ивановичем… Чуть стулом в него не кинул… Ужасная история…
Причина спора между братьями, очевидно, была стара как мир. То есть стара как деньги. Когда у одного их слишком много, а у другого их нет. И богатый не хочет делиться с бедствующим. Больше братьям делить было нечего.
– Где он живет?
Страховой агент понятия не имел, где найти брата своего хозяина.
Пушкин оглянулся на зал.
– Не вижу господина Малецкого.
– Сами в изумлении, – Казачков картинно пожал плечами. – Ни записки, ни известия… Не явился…
– Он ведь с вами играл в «Гусика»?
– Чудесная игра! И такая азартная, хоть детская…
– Попадал на поле «смерть»?
– Еще бы! Так разозлился, что был вынужден начать с начала, мы все смеялись… Грозился выиграть, а проигрался в пух…
