Оставалось понять одну странность: когда Агата обманывала мужчин, она не пила. Это была важная часть ее мастерства. Она любила шампанское, как все женщины, но не больше бокала. Почему же сейчас напилась до беспамятства?
Пушкин спросил, убран ли номер, который оставил Алабьев. Портье не знал, но согласился проводить лично.
Гостиница держала класс: коридорный уже чистил в номере ковры. Постель была застелена, везде наведен блеск для новых гостей. Из мусора остались только две пустые бутылки казенки
[19] со следами сургуча на горлышке и смятый листок, густо почирканный чернильными завитками. Бумажку Пушкину отдали без разговоров.
Коридорный уверял, что постоялец оставил номер в порядке: несколько смятых газет да фантики от сладостей. Сущие пустяки по сравнению с тем, что иногда приходится убирать. Из беспорядка – перевернутая постель и перекрученные полотенца. Наверняка господин весело проводил время, в любовных утехах. Одну из дам коридорный видел сегодня мельком: молодая и красивая, похожа на знатную. В полушубке, на голове – теплая шапочка с перышком.
Пушкин попросил разрешения тщательно осмотреть номер. Портье не возражал. А коридорному было любопытно посмотреть, как трудится настоящий сыщик. Настоящий сыщик залез в каждую щель, но кроме пыли не нашел ничего. Номер действительно оставили чистым.
27 февраля 1894 года,
Прощеное воскресенье
• 67 •
Февральская ночь ярилась и метала снежные комья. Ветер сбивал с ног, хлестал по лицу, путал запоздавшего прохожего. Зима упрямилась, не желая считать последние часы, отпущенные ей. Не желала знать, что настал последний день Масленицы, за которым зиме уступать весне. Мела метелью по улицам, по площадям, по замерзшей реке и прудам, чтобы никто не смел подступиться. Метель разыгралась не на шутку.
Было за полночь.
Добравшись до дома Алабьева, Пушкин снял занесенное снегом пальто, с которого шлепались крупные хлопья. Кирилл Макарович предложил пройти наверх. Посреди гостиной стоял разложенный ломберный столик с листами, ждавшими игроков, шарик отвердевшего воска и фигурки из хлебного мякиша. Забыв о долге гостя, Кирилл Макарович первым сел за столик, подперев голову рукой. После визита в сыск он ничего не сделал, чтобы привести себя в некоторый порядок. Ворот свободно распахнут без галстука, сорочка смята, шевелюра в полном беспорядке и даже твидовый пиджак сидел как-то кособоко.
– Играли в «Гусика» с Матвеем? – спросил Пушкин, рассматривая игровое поле, на котором были и «гостиница», и «колодец», и «смерть». Ну и летящий гусь в середине.
– Брат заболел, лежит в постели с высокой температурой, Лидия Павловна не отходит от него. – Кирилл Макарович машинально бросал шарик на поле с цифрами.
С точки зрения математики игра действительно детская: от игрока ничего не зависит, стратегии нет, тактики нет, подчиняешься воле шарика, который падает случайным образом. Если, конечно, бросает не сам игрок, а независимый судья. Игра чистого риска и удачи. Куда примитивней карт или рулетки. Чем и могла вызывать азартный интерес страховых агентов.
– Господин Пушкин, есть сведения о Валерии? Прошу вас, скажите напрямик…
Подхватив шарик, Пушкин метнул на цифры и попал на «5».
– Вам везет… По правилам сразу можете поставить фишку на поле «53»…
Позади осталось поле «52» с «тюрьмой», из которой выбраться непросто. До «победы» – всего шесть полей, но пройти их непросто: впереди, на поле «58», ждала «смерть». Штраф и возвращение в начало игры.
– Бросьте ради интереса еще разок, что выпадет.
Пушкин бросил. Шарик покатился и остановился снова на цифре 5.
– Попали на «смерть»… Начинать сначала… А ну-ка, у меня… – Забыв о горе, Кирилл Макарович метнул шарик и попал на «10». Просто цветное поле…
Игра незаметно затягивала. Пушкин сел на другой конце столика.
– Где живет ваш дядя?
Мысли Кирилла Макаровича витали совсем в другой стороне.
– Дядя?.. А, Михаил Иванович… На Варварке живет, кажется… Почему вы о нем спрашиваете?
– Подтверждаете, что видели его последний раз пять лет назад?
Шарик снова полетел на поле цифр. Выпало «12».
– Лично я не видел его давно… Но у дяди Михаила была встреча с отцом прошлым летом в Ницце… Он сильно проигрался в казино и пришел просить денег взаймы… Отец прогнал его с бранью… Мне трудно об этом говорить… Дядя Михаил – хороший человек, в детстве я бывал у него… Знаете, что он должен был стать ученым?
– Биологом?
– Вы правы! Михаил Иванович поступил на естественный факультет Московского университета, был лучшим студентом, но потом игра в карты затянула, бросил учебу. Кстати, дядя Михаил заразил отца любовью к бабочкам… Он рассказывал, что в юности ездил в экспедицию в Южную Америку и Африку за редкими экземплярами… Выполнял заказы коллекционеров… Такой талант – и не ценить себя…
– Ваша сестра дала ему в Ницце денег?
Кирилл Макарович метнул, выпало «3», он передвинул хлебный мякиш на «13».
– Боюсь, что вы правы… Лера – добрая душа… Но все это зря: он наверняка проиграл в казино.
– Говорили, что Валерия Макаровна его не любит.
– И могу повторить: это так… Но это не значит, что Лера отказала бы в помощи родному дяде… Она удивительный человек… Вы что-то узнали? Что с ней?
Пушкин невольно взял шарик и бросил: ему выпало «1».
– Господин Лазарев отдыхал прошлым летом в Ницце?
Шарик замер в вытянутой руке Кирилла Макаровича.
– Лазарев? Что ему там делать… Там Малецкий был… Старательно раскланивался с батюшкой на Promenad des Anglais… Лере услуги предлагал… Но почему вы не отвечаете на мой вопрос?
Пушкин смял хлебный мякиш и бросил на поле цифр. Мякиш ткнулся в «12». Можно было догнать фишку Алабьева.
– Ваша сестра сегодня утром найдена мертвой, – сказал он. – Неподалеку от вашего дома. Некоторое время она была жива и попыталась дойти до доктора. Городовой отвел ее, она умерла в кабинете врача. Есть еще одно обстоятельство…
Кирилл Макарович тихонько покачивался, как фарфоровый болванчик.
– Я так и знал… Я так и знал, что больше ее не увижу… – проговорил он. – И так глупо: этот скандал с вареньем… А теперь Лерочки нет… Моего дружочка… Моей сестренки… Простите…
Он вытер тыльной стороной ладони мокрые глаза.
– Она в полицейском участке? Я могу ее увидеть?
– Это будет необходимо.
– Как она погибла? Попала под колеса? Уличное происшествие?
– Ее убили. Воткнули в горло две длинные булавки, на которые насаживают бабочек, и оставили замерзать. – Пушкин снова бросил свой катыш, выпало «6», он мог перейти на поле «26».
