Выйдя из дома, пристав вздохнул с большим облегчением. И подал сигнал Пушкину, который ждал в отдалении. Если бы что-то пошло не так, мадам Алабьева заупрямилась бы, в дело вступил бы чиновник сыска.
• 78 •
Месье Жано был хорошим полицейским: он точно выполнял поручения. Отправив депешу-молнию в Ниццу из телеграфного дома на Мясницкой улице, он поймал извозчика и приказал ехать на Новинский бульвар.
Для кого воскресный день был праздником, а страховое общество трудилось. В приемном зале только два стола пустовали. Французского гостя уже знали и сразу проводили к господину управляющему. Кирилл Макарович поднялся ему навстречу и вымученно улыбнулся.
– Чем могу служить, месье Жано? – спросил он, отвечая поклоном на поклон.
– Нет ли вестей от месье Алабьева?
– Отец прислал телеграмму, что прибывает во вторник. Вам осталось набраться еще немного терпения.
Месье Жано выразил на лице глубокие сомнения. Которые не ускользнули от Кирилла Макаровича.
– Что такое?
– Прошу простить, месье, но у меня несколько иные сведения, – сказал француз достаточно печально. – Один мой знакомый в московской полиции сообщил мне, что сегодня утром на Пресненском пруду было найдено тело вашего батюшки…
Кирилл Макарович отчаянно замотал головой:
– Ошибка. Не может быть… Отец в Ярославле.
– Ошибки быть не может, месье… Сведения самые верные… Тело находится в полицейском участке…
Месье управляющему потребовалось время, чтобы совладать с собой.
– Для чего вы это мне сообщили? – сказал он глухо и не глядя на гостя.
– Мой интерес коммерческий… Вы как наследник теперь обладаете правом продать нам ваше страховое общество…
– Я не наследник, – резко ответил Кирилл Макарович. – И никогда им не был.
Месье Жано не стал скрывать удивления.
– Старший сын – не наследник? О как странно… Быть может, ваша скромность не позволяет…
– Я не наследник! – крикнул молодой человек. – Вам ясно?
– Прошу простить, но с кем мне закончить переговоры?
– Не знаю и знать не хочу, как батюшка распорядился… Когда огласят его завещание, тогда все откроется… Прошу вас, уйдите. Мне сейчас не до вас.
Поклонившись и выразив соболезнования, месье Жано покинул кабинет.
• 79 •
От простуды не осталось и следа. Малецкий был гладко причесан, тщательно выбрит, благоухал одеколоном и сверкал лучшим пиджаком. Пушкина он явно не ожидал обнаружить на пороге. Но не растерялся а предложил войти.
– В оперу или театр собрались?
Малецкий поправил узел галстука.
– Полагаю, Валерия Макаровна сегодня дает заключительный вечер… Последний день Масленицы…
– Получили от нее приглашение?
– Нет, заранее было условлено: каждый вечер собираемся у нее в гостиной…
– Вам не сообщили, что вечер отменен?
Новость оказалась неожиданной. Малецкий выглядел растерянным.
– Нет… Отчего же отменен?
– Есть причина, – ответил Пушкин, разглядывая на вешалке его пальто и ботинки под ним. – Вы давали слово, что останетесь дома до возвращения хозяина…
– Так я ведь… Только… ну сами понимаете… Валерия Макаровна… – лепетал страховой агент.
– Сегодня ночью гуляли?
Вопрос показался чрезвычайно странным.
– Зачем? Меня простуда только отпустила…
– Полюбоваться на метель над Пресненским прудом.
– Подобными глупостями я не занимаюсь, господин Пушкин…
Если бы знать заранее, кто способен на такие глупости… Сыскная полиция сидела бы без дела. Пушкин спросил разрешения пройти в гостиную. Малецкий спохватился, что должен быть гостеприимным хозяином, пригласил войти.
Столик с лекарствами исчез. Как исчезли теплый халат и одеяло, которым укрывался больной. Зато коробки с бабочками были на месте. Ничего не указывало, что здесь был кто-то посторонний. Тем более Пушкин тщательно расспросил дворника.
– Почему вы утаили главное? – сказал он, повернувшись к Малецкому.
– Утаил? Что же такое… Принес вам все на блюдечке с голубой каемочкой, а вы такое, – обиженно говорил тот.
– Господин Алабьев пригласил вас быть свидетелем на подписании завещания. Вас и Бастанджогло. Что было обещано за молчание?
Если бы Малецкому сказали, что его назначают управляющим страхового общества «Россия» и кладут годовым окладом десять, нет – двадцать тысяч рублей, и тогда бы он не так поразился. Замерев, попятился, запнулся ногами за диван, рухнул на него.
– Откуда… Откуда вы… – бормотал он.
– Что было обещано? – повторил Пушкин.
Первый испуг прошел. Малецкий быстро соображал: ничего преступного в том, чтобы стал свидетелем завещания, нет. А сколько было выплачено и было ли вообще – полиции не касается. Действовал из одного только почтения к хозяину. О чем он сбивчиво заявил чиновнику сыска.
– Ваше право уходить от ответа. Тогда я напомню вам… Поздно ночью двадцать первого февраля, когда вы вернулись с вечеринки Валерии Макаровны, к вам постучали. Вы открыли и обнаружили на пороге хозяина. В шубе, в шапке. Господин Алабьев приказал завтра утром вместе с Бастанджогло прибыть в контору Дейера на Варварке в доме Сибирского подворья. Вам было обещано нечто существенное: например, место управляющего вместо Кирилла Макаровича. Или как минимум старшего страхового агента. От вас требовалось подчинение и молчание. Что бы ни случилось. Укажите ошибку, если найдете…
Сказать было нечего. Малецкий тщательно разглядывал диванную подушку.
– И что в этом такого?
– Алабьев обещал вам руку и приданое своей дочери?
Страховой агент вскочил, словно готовился отразить нападение.
– А хоть бы и так? Вам какое дело?
– Зачем вы раскрыли аферу Лазарева? – спросил Пушкин, наблюдая, как подрагивает рука отчаянного смельчака. – Это косвенный удар по вашей невесте…
– Да чтоб Митеньку, этого гада ползучего, так придавить, чтоб больше не опомнился! – вскричал Малецкий. – Ненавижу! Вот нет его уже, а все равно – ненавижу! И Кирилла Макаровича, соплю размазанную, ненавижу! Дал бы мне хозяин управление, так я бы таких высот достиг – вам и не снилось! И добьюсь своего! Вот увидите…
Порыв исчерпал не слишком большой запас сил. Малецкий рухнул на диван, дернул галстук и тяжело задышал.
– Мой совет прежний: оставайтесь дома, – сказал Пушкин.
Выйдя на лестничную площадку, он крепко хлопнул дверью. Новая заплатка на замке сидела крепко.
• 80 •
