Дать прямой ответ на вопрос я не могла, не впутывая Эвы. Именно ее поведение при виде красавца заставило подумать – тот самый! Но об Эве я пока не могла сказать, поэтому ответила уклончиво:
– Конечно, я могу и ошибиться, но выглядит он точь-в-точь как тот. Надо будет Павлу на него посмотреть.
– Я не желаю, чтобы Павла впутывали в это дело! – тут же взъерошилась Зося.
– Он уже впутался, – пробурчала Алиция, а Павел, естественно, взвился:
– Вот, опять! Ничего мне нельзя! Большое дело – посмотреть на человека! Ведь не задушит же он меня за то, что я на него посмотрю! А тогда они с Эдиком меня даже не заметили. Интересно, где же он?
– В Копенгагене.
– Это понятно. А где в Копенгагене?
– Пока не знаю. Был на выставке, но сомневаюсь, что все еще там. И сомневаюсь, что захочет еще раз пойти туда. Скорее уж в каком-нибудь ресторане, по виду он из тех, которые любят ночные развлечения.
Слушая меня, Павел, навалившийся теперь на косяк двери, столь энергично кивнул головой, что больно ударился об этот косяк:
– Вот, вот! Тот тоже похож на таких. Где будем искать?
– Не знаю. А где в Копенгагене процветает ночная жизнь?
– Нигде, – отрезала Алиция и принялась вытирать стол. – Тогда уж лучше занять пост на центральной площади города и ждать. Когда-нибудь он через нее пройдет.
– Ну да, мне в сентябре уже надо быть в Варшаве!
Зося с ее здравым смыслом не выдержала:
– Знай себе только болтают глупости! Тоже придумали – на площади сидеть! Делать, что ли, нечего? И зачем вам этот парень?
Тут я вспомнила, как Эва сказала, что красавец приехал в Копенгаген откуда-то издалека, и мне в голову пришла гениальная мысль:
– Гостиницы! По виду он приезжий, значит, остановился в гостинице или пансионате. Просто надо обежать самые приличные, по одной в день, посидеть в холле в те часы, когда люди уходят или возвращаются, понаблюдать.
– Ну! – Павел с энтузиазмом воспринял мою идею. – Могу посидеть!
Я проявила самоотверженность:
– Будем сидеть попеременно, один из нас – я или ты – обнаружит искомую личность, и тогда мы вместе пойдем на него смотреть.
Для меня парень в красной рубашке являлся главным пунктом программы. Это его анкетные данные я хотела узнать у Эдика. Он мог оказаться самым обыкновенным, ни в чем не повинным человеком, а мог и оказаться замешанным в грандиозной афере, о которой я имела весьма смутное представление и о которой следовало разузнавать с величайшей осторожностью. Его фамилия, сообщи мне ее Эдик, многое бы прояснила. Разумеется, я могла обратиться сейчас в датскую полицию, попросить ее узнать, где проживает некий Джузеппе Грассани, и предъявить его Павлу для опознания. Однако полиция, травмированная событиями в Аллероде, наверняка проявила бы пристальное внимание и ко мне, и к Грассани, стала бы докапываться до сути, а последствия трудно предугадать. Значит, официальный путь, самый прямой и верный, исключался, и мне оставались лишь обходные пути, полные рытвин и ухабов, подстерегающих в копенгагенских фешенебельных гостиницах и пансионатах.
– Делайте, как знаете, – Зося махнула на нас рукой и приступила к мытью посуды. – Я не очень понимаю, зачем знакомому Эдика понадобилось вдруг приезжать в Копенгаген, не понимаю, какое это имеет значение, но с меня достаточно непонятных преступлений, и очень хочется, чтобы хоть что-то прояснилось… Только умоляю вас, будьте осторожны.
На следующий день в доме царили тишина и благодать. Страдавшая на нервной почве бессонницей Зося вытащила Павла из постели ни свет ни заря, и они отправились за покупками. Еще не совсем проснувшаяся Алиция вяло, безо всякого энтузиазма искала письмо от Эдика, время от времени заставляя себя вспомнить и о письме от тетки. Я, сидя на диване, тоже без особого энтузиазма делала себе маникюр и раздумывала над тем, каким боком Эва может быть замешана в преступлении.
Если парень в красной рубахе был тем самым, которого Эдик знал в Варшаве, и тем самым, которого подозревали в преступной деятельности, и если Эдик, зная, что тот связан с преступниками, узнал о его знакомстве (если это можно так назвать) с Эвой… Стоп, что-то не сходится. Какое отношение имела Эва к преступной деятельности красавца? Или все-таки имела? Имела, не имела – не важно, ей не хотелось, чтобы знали о ее связи с этим парнем, а тут Эдик вдруг принялся кричать об этом на весь Аллерод…
– Иоанна! – позвала Алиция, высунувшись из своей комнаты. – Можно тебя на минутку?
Прервав размышления и растопырив все пальцы, я поспешила к ней.
– Смотри! – каким-то зловещим тоном произнесла она, указывая на полку с работами Торкиля. – Видишь, как они стоят? Приглядись!
Я пригляделась. Большинство скульптур и статуэток было мне знакомо. Среди них выделялась группа, состоящая из двух сирен, сплетенных хвостами, вернее, несколько таких групп в разных вариантах. Впившись в фигурки напряженным взглядом, я ожидала увидеть нечто страшное, может быть, разгадку преступления. Не увидев ничего такого, я вопросительно взглянула на Алицию:
– Ну и что?
Сняв крайнюю группу сирен, Алиция переставила ее в середину полки, растолкав остальные.
– А стояли вот как! Видишь?
– Ну и что? – повторила я, еще не понимая. – Вижу. И что?
– А то, что сами они туда не переползли! Все сирены стояли вместе, а кто-то переставил одну на самый край полки. Кто-то здесь копался!
– Ты не ошибаешься? Уверена?
– Абсолютно. Я сама расставляла фигурки, еще в мае. И всех сирен поставила вместе, в самой середине. А сегодня увидела, что одну переставили, а все остальные тоже трогали, так как пустого места в середине не было. Ты тут ничего не трогала?
– Ты что?! Как будто я не знаю, чем это грозит!
– Вот именно. Спрошу еще Зосю с Павлом, хотя уверена, что они тоже не трогали. Фру Хансен также знает и к ним не прикасается. А теперь гляди сюда. Эта папка со счетами всегда лежит у меня на столе слева, а сейчас где? Посередине! Видишь?
Я вытаращила глаза, пытаясь увидеть то, что Алиция называла папкой со счетами. На столе лежала какая-то коробка в цветочек с крышкой, корзинка с нитками, одежными щетками и еще чем-то, две черные сумки, несколько пар перчаток, семена разных растений в пакетиках с картинками, чулки, множество всевозможных бумаг, три пары обувных колодок, несколько целлофановых пакетов, секатор, моток проволоки и большой кухонной нож. Ближе к стене стояли банки с красками и кистями. Ничего похожего на папку!
– Нет, – честно призналась я. – Не вижу.
Алиция раздраженно отодвинула одну из сумок и указала на высовывающийся из-под груды журналов угол пластмассовой папки.
– Вот же она, видишь теперь? Лежит здесь. А оставила я ее вот тут, слева. Кто-то здесь копался.