— Радиста взяли?
— Так точно! Чисто. Радиостанция не повреждена.
— Хоть это радует. Бездельники. Десять минут перекур, и будем выходить к шоссе. Ауэр, выберите троих, пусть остаются здесь. Пришлем машину для погрузки покойников.
— Слушаюсь. Геркан, Лаубе…
* * *
Утром простившись с хлебосольными хозяевами хутора, пешком двинулся на восток. А вообще-то путь его лежал в сторону града Харькова, где вскорости, по его расчетам, для Красной Армии наступит полная ж… котел. Может быть, он сможет хоть как-то повлиять на обстановку и жертв будет меньше. Еще когда отлеживался, зализывая раны, выпросил у Беллы простыню и синей краской, найденной в сарае, по памяти наносил обстановку развернутых фронтов на двадцать пятое мая сего года. Увидев, как постоялец портит белое полотно, Олег поинтересовался:
— Уверен, что все так и будет?
Кивнул, не отвлекаясь от работы.
— На сто процентов. Я в академии именно по этой, неудавшейся операции реферат писал. С выводами и предложением возможного купирования проблемы.
— А на простыне зачем? Я бумагу дам.
— С материей проще, вокруг туловища обернул и забыл. Когда надо, достал.
— Ну-ну!
Теперь он в прямом смысле носитель гостайны, и эту тайну нужно донести до правильных мозгов. Прошло не более трех часов, как он покинул хутор, а казалось, пролегла целая вечность. Повезло. Из чего решил, что сегодня его день.
Ковыляя по дороге, по которой мало кто шел или ехал, еще издали заметил двух немчиков на обочине. Солдат ковырялся в моторе мотоцикла, а гусь в черной форме полоскал ему мозг. Далеко, слов не разобрать, но по жестам понятно, за вынужденную остановку виновник определен и назначен.
Замедлил шаг, присмотрелся к технике. О! Мотоцикл Zündapp KS 750 с двухцилиндровым, четырехтактным двигателем, мощностью аж двадцать шесть лошадей. Мотоцикл с коляской, но без пулемета в передней части. Добрый коняка, только судя по поломке, дураку досталась.
— Гей! Ти!
Это ему, что ли? Точно, гусь лапчатый конечностью машет, подзывает. Мудило! Какой он гей? Сам ты педераст тайный, чмо безголосое! Голос у молодого офицера и вправду срывался на фальцет. Глядя на форму, сразу понять можно, что этот глист к ведомству Sicherheitsdienst des RfSS отношение имеет. Пресловутая СД. Аж целый унтерштурмфюрер — младший лейтенант. Ну и чего ты от него хочешь, младшой?
Просеменил к немцу, с головы сдернул кепку, чуть ли не кланялся…
До передовой осталось всего ничего, рукой подать. Отчетливо слышна орудийная канонада. С восходом солнца покинул поселок, без проблем проехав фашистский блокпост на выезде, покатил по шоссе. И надо же такому случиться, хваленая немецкая техника подвела. Мотоцикл заглох и заводиться ну никак не хотел. Что ж, ему теперь пешком в немецкой форме в нужном направлении вышагивать? Не поймут. Скажут, чего это представитель СД один по дорогам ноги топчет? Странно это! Подозрительно. А подозрения сейчас, когда он у самой цели, никак не нужны. К тому же форма на нем сидела куце, покойный эсдэшник по росту с ним совпадал, а вот с комплекцией размера на три подкачал. Гнида недокормленная! Вот и ковырялся в моторе, пытаясь понять, чего этой железной сволочи не хватает для того, чтоб завестись и ехать. А еще «подарок» деда Олега беспокоит, саднит, пульсирует на спине у плеча. Обычная татуировка зажила бы давно, а этот пернатый, который из пепла возрождается, ведет себя как последняя скотина. Олег предупреждал, что пока силу набирать будет, извините за культурный французский, даст просраться. Но нужно потерпеть. Сцепить зубы и потерпеть. Во! Опять запульсировал. Силу потянул.
В стороне, откуда начало оврага потянулось, послышался шум стрельбы. Шмайсеры на распыл лаяли. Два раза гранаты бухнули и… все разом смолкло. Твою дивизию, с детства любопытством страдал! Ну, что там может быть? Партизаны? Вряд ли. Тогда что? Хоть одним глазком…
Вытер тряпкой испачканные маслом руки, с остервенением, в душе пиная себе, бросил ее в люльку трехколесной трахомы. Туда же сунул черный китель, с погоном эсдэшного лейтенанта. Уверяя сам себя, что при любом раскладе ни во что вмешиваться не будет, сунув финку в сапог, а пистолет за ремень на пояснице, поперся к оврагу. По верху вдоль самой кромки по одной из стенок глубокого яра, ускорившись, побежал, стараясь не топотать разбуженным носорогом. По правую руку через полоску непаханой степи просматривались окраины захудалого Змиева, больше похожего не на город, а на большой поселок.
Галдеж немецкой речи, долетевший снизу, как из глухой бочки, услышал издалека. Перешел на шаг и «на мягкой лапе» добрался до места.
О-о! Старые знакомые? Егеря. Нет, это не те, с кем дело иметь пришлось. Егеря, да только иной специализации. Не ягдкоманда. Понаблюдал. Послушал. Этих поднапрягли на поиски советской разведгруппы, и они вычислили и «исполнили» наших. Не всех. «Языков» захомутали. Нужно выручать…
Тату на спине снова напомнило о себе. Тише-тише! Он рисковать не будет и проделает это без фанатизма.
Как ни странно, немцы не на прямую повели захваченных людей к Змиеву, что было бы оптимально. Решили вывести их к шоссе. Зачем? Ну, этого он точно не узнает. А еще удивило, что егеря так беспечно себя ведут. Не выслали дозоров вперед и бокового, который, следуя по кромке обрыва, в случае чего мог подать сигнал опасности. Считают, что здесь для них глубокий тыл, безопасное место? Зря!
Пленников своих использовали тоже необычным способом. Их четверо. Разоружили и к делу приставили. Двое на самодельных носилках тащили раненого немца. Громадный, видно, что силы немереной, связанный разведчик на закорках нес своего раненного в ногу сослуживца. Расслабившиеся егеря, их девять морд лица было, лишь контролировали переноску да, тихо гогоча, подгоняли русских. Это у них постбоевой откат пошел, рады, что живы остались, что победа за ними.
Поднялся на ноги и бегом назад. Вот оно! В этом месте овраг развалился змейкой и в некоторых точках перекрывал прямую видимость. Если и нападать, то только здесь. Сбросил с себя лишнюю одежду, в левую руку пистолет с глушителем, финку в сапог, в правую руку метательный нож. Все, он готов, можно работать. Сунулся в овраг, за кустом затаился.
Человек — существо универсальное, от животных не только мозгами, чувствами отличается. Если подопрет, пойдет на многое. При этом следует отметить, что он, отчаянно борющийся за свою жизнь или стремящийся избежать пленения, разительно отличается от партнера на соревнованиях в спортивном зале. Под воздействием страха смерти может поднять тяжесть, в пять раз превышающую вес, который он даже сдвинуть с места не сможет в нормальном состоянии. Точно так же при аналогичных обстоятельствах он может выдержать боль, в пять раз более сильную, чем в обычной жизни. Если попытка освобождения окажется неудачной, то это не значит, что ситуация станет намного хуже прежней, но просто так пройти мимо Михаил не мог.
Галдеж и шаркание ног приближались. Вот они. В голове небольшой колонны офицер вышагивает. В отличие от подчиненных морда кирпичом, не разговаривает, не улыбается. В общем, сам в себе. Пропустил. И следующих троих пропустил. За изгиб природной стены зашли. Когда носилки поравнялись с кустом, стал действовать.
