— «…План операции, нанесенный на карту, передан командиру разведгруппы 105-й стрелковой дивизии, младшему лейтенанту Карпенко. В разведотдел дивизии прошу отправить подтверждение моих полномочий…»
На какой-то момент секретчик смутился.
— Что? — спросил Ильичев, внимательно слушая первоисточник.
— Тут… товарищ генерал, прежде чем подписаться, Ветер привет Разину передает.
— Мальчишка! — проронил нач ПО.
Феоктистов вступился за подчиненного.
— Товарищ генерал, он этим хотел сказать, что работает не под контролем.
Виноградов обратился к Маркову:
— Вениамин Сергеевич, с вами всё. Можете быть свободны. И подготовьте выписку для Генерального штаба и ответ в дивизию, я подпишу.
— Слушаюсь!
Ильичев чуть шевельнулся на неудобном стуле с гнутой спинкой, последний приказ Виноградова ему не очень понравился:
— Проверить бы сначала.
— Проверим. Вот капитан Разин и проверит. Он Апраксина как облупленного знает. Так?
— Так точно! — подтвердил Виктор.
В Апраксине он нисколько не сомневался. Позавидовать можно, такую информацию вскрыл. На «Героя» тянет.
— Вот сегодня со своей группой и полетишь. — Перевел внимание на полковника. — Владимир Иванович, времени совсем нет. Вам тоже придется в штаб Юго-Западного фронта слетать. Разин за линией фронта пробежится, а вы на своем направлении по всему фронту поработаете. Подумайте, кого включить в рабочую группу. Самолет в восемнадцать часов, предполагаю, что с вами полетят представители Ставки. Не смею больше задерживать, работайте, товарищи командиры.
Оставшись вдвоем, Виноградов напрямик спросил:
— Страшно?
Ильичев понял вопрос. Сослуживец и одновременно подчиненный имел в виду доклад Верховному. Ответил:
— Страшно. Вдруг информация не подтвердится или твой Ветер наковырял специально подсунутую дезу. А может, все это донесение — сплошная провокация, чтоб придержать наше наступление?
— В разведке все может быть, Абвер тоже не зря свой хлеб ест, но не доложить — все равно что на преступление пойти. Эх, времени мало!
— Одно успокаивает, что Апраксин сообщает не какие-нибудь абстрактные сведения, — взволнованно высказался Ильичев. — Он же перечисляет номера армий, корпусов, дивизий, выдвинутых на определенные участки фронта. Сообщает даже примерный срок контрудара.
— Да. Другие источники тоже шлют похожую информацию, только в меньших объемах. Все по крохам собираем и систематизируем. Общая картина складывается так, что Апраксин прав и немцы ударят.
— В Кремле выскажут недовольство, почему, мол, так поздно спохватились?
— Могли бы и вовсе прогавить немецкое наступление.
— Могли. Крайними все равно нас сделают.
— Иван, это теперь не важно. Война! Есть возможность спасти положение, в котором оказалась армия, оправдываться потом будем.
Ильичев бросил на него сердитый взгляд, поднимаясь из-за стола, раздраженно высказал старому товарищу, словно упрек:
— Да. Если позволят.
— Значит, судьба…
Уже через три часа начальник Генштаба РККА Василевский пригласил прибыть к себе с подробным докладом Ильичева и Виноградова. Выслушав их, нанося на карту обстановку исходя из донесений, полученных от разведчика, работавшего в немецком тылу, позвонил в Кремль, с просьбой о немедленной встрече с Верховным.
Приняв Василевского у себя в рабочем кабинете, Сталин, кажется, не очень удивился, услышав предложение генерала прекратить наступление на Харьков и начать вывод войск с Барвенковского выступа.
— Почему вы считаете, что это нужно сделать? Ведь товарищи Тимошенко и Хрущёв доказывали в Ставке, что угроза контрнаступления немцев преувеличена и операцию можно довести до конца. Аргументированно докладывали. Сомневаюсь, что находясь там, они не просчитали всех тонкостей проведения операции.
— Товарищ Сталин, разрешите развернуть карту с обстановкой, нанесенной на основе информации, полученной сегодня из Разведывательного управления Генерального штаба. Считаю, что она достоверна.
— Показывайте.
Иосиф Виссарионович закурил трубку, из-под слегка прикрытых век наблюдая за волнением Василевского. После зимних сражений, в которых Красная Армия добилась хоть и не полных триумфов, но безусловных успехов, принудив доселе непобедимого противника к отступлению и стратегической обороне, весеннее наступление юго-западного направления казалось реальным выигрышем. Во всяком случае, стратегический план харьковской операции предполагал последовательно осуществить ряд стратегических операций на разных направлениях, чтобы заставить противника распылить свои резервы, не дать создать ему сильную группировку для отражения наступления ни в одном из пунктов.
— Товарищ Верховный Главнокомандующий, — обратился генерал к Сталину. — План немцев, получивший кодовое название Fredericus, состоит в том, чтобы сдерживать ограниченными силами наступление советских войск в направлении Харькова, нанести два удара по южному фасу барвенковского плацдарма. Этими ударами планируется расчленить войска 9-й армии Харитонова, а затем окружить их и уничтожить. Затем удар на Балаклею, соединение с частями оборонявшейся 6-й армии Паулюса и окружение всей южной группировки войск Юго-Западного фронта. Прошу обратить внимание на то, что на карте нанесена реальная обстановка на утро сегоднешнего дня, а также спланированная обстановка немецкого командования на 25–26 мая…
Генерал сделал акцент на то, что наступление на Харьков происходит под сильными авианалетами люфтваффе, которым ВВС РККА уже сейчас не могут помешать. Командующий группой армий «Юг» генерал-фельдмаршал фон Бок планирует к 23 мая большую часть южной ударной группировки Красной Армии окружить в треугольнике Мерефа — Лозовая — Балаклея. К 25–26 мая немцы будут уже иметь не только численное превосходство, но и свободу маневра. К 26 мая окруженные части Красной Армии окажутся запертыми на небольшом пространстве площадью примерно пятнадцать квадратных километров в районе Барвенково. Отсутствие боеприпасов, горючего и продовольствия усугубится открытой степной местностью, на которой невозможно укрыться от артобстрелов и авианалетов. Попытки прорвать окружение с востока блокируются обороной немцев при активной поддержке авиации.
Но главное, помочь группировке мы уже ничем не успеваем. Остается одно, последовательный вывод войск с Барвенковского выступа, попутное перемалывание германских войск. И самое главное — своевременный подвоз боеприпасов и тылового довольствия. Товарищ Сталин, доклад окончен.
Сталин стоически выслушал доклад. Сейчас именно от его решения зависел весь ход дальнейшего развития событий на юге. На время он как бы выпал из действительности, забыв про вставшего по стойке смирно генерала. Прошел к окну, рукой отодвинув штору, посмотрел вниз на брусчатку мостовой. Маятник мыслей качнулся в одну сторону… 15 мая Военный совет юго-западного направления сообщил в Ставку Верховного Главнокомандующего, что противник не располагает силами, чтобы предпринять встречное наступление. Сегодня девятнадцатое. Маятник качнулся в сторону противоположную… Если сведения достоверны и Ватутин, задолго до сего дня предлагавший остановить операцию, прав, то если не вывести из-под удара армии, под Харьковом случится катастрофа.
