Ушел от удара прыжком в сторону и назад и тут же атаковал сам. Нож прямым хватом. Удар режущий прямо сверху вниз, тут же прямо снизу вверх и, перенаправив лезвие на горизонталь, справа налево. Достал! На отмашке достал.
— Verdammte Scheisse!
[36]
— Leck mich am Arsch!
[37]
Рукав левой руки на локтевом сгибе быстро потемнел. Не ожидал? Думал на раз-два-три мальчишку сделает! Покрасоваться захотелось? Шалишь, брат! Любого противника не нужно воспринимать тупым болваном, тренировочным мешком. Не Сириец тебя учил. Бой ножом начинается либо с мгновенной атаки в жизненно важную точку тела, либо с защиты, направленной против атакующей конечности. Аксиома! Такой бой прост и сложен одновременно. Прост потому, что практически все удары и защиты совпадают по своим траекториям с ударами и защитами безоружной рукой. Сложен он потому, что, во-первых, нож надо чувствовать неотделимой частью руки, во-вторых, для работы ножом в скоротечном встречном бою требуется молниеносная реакция. В-третьих, именно на автоматизме основано свободное комбинирование ударов. А принцип ножевого боя прост. Скорость, точность поражения, простота и чуть-чуть удачи. А она как видно, сегодня на стороне Каретникова.
— У вас неплохой хохдойч, юноша!
— Стараюсь.
— Где учились?
— Кузьмич натаскивал.
— Кто?
Внезапно, не дождавшись ответа, режущим движением по горизонтали атаковал Михаила в нижнем уровне, пытаясь поразить его ногу под коленом.
Чего-то подобного ожидал. Немцу тянуть никакого резона не было, кровь терял обильно. Ну, т-ты! Убрал ногу, одновременно меняя хват ножа. Правая рука, согнутая в локтевом суставе под прямым углом, коротким замахом поднялась вверх-назад. Правое плечо и правый бок быстро идут вперед. В удар вложил вес тела, заканчивая его резким соприкосновеним ножа с головой «старлея», так глупо подставившего ее.
— Х-ха! — не удержал выдох.
Прошел к разведчикам, удостоверился в том, что они действительно живы. Спали, как в старину говорили, мертвецким сном. Не разбудить. Каретников присел у костра, было о чем подумать. И главный вопрос… Что теперь? Зевнул. Навалившаяся на плечи усталость приволокла за собой сонливость. Откат в полный рост. Казалось, глаза прикрыл, на самом деле в нирвану ушел.
Бой. Снится, что ли?
Куда ни глянь, ад кромешный. Обложили демоны бородатые. Отовсюду летел свинец, горели постройки. Тела убитых лежали в ходах сообщений. В поисках патронов сунулся к броне, оттуда кто-то почти без перерыва садил по наступавшим, значит, есть что позычить у сослуживца. Оба бэтээра приказали долго жить и черным дымом грязнили атмосферу горного воздуха. Отшатнулся. У борта правой машины лежало тело Деда, прапорщика Михайлова. Седая голова поникла на грудь, уткнувшись подбородком в нагрудную пластину бронежилета, лицо, припорошенное пылью, с открытыми, невидящими глазами, с приходом костлявой, расслабилось, было спокойным, восковым. Не смог ветеран пережить войну, разыгравшуюся в родной стране, не смог уберечь пацанов от бойни. Теперь вот лежал и мертвыми глазами уставился на бушевавший костер. Стараясь не смотреть в мертвые глаза, прошелся пальцами по подсумкам. Есть! Значит, поживем еще.
Напавшая банда словно взбесилась, обрушила на блокпост море огня и металла. По количеству их было даже меньше, чем у Мовсаева, но качество подготовки разнилось. На расположение взвода вышли настоящие псы войны — наемники, в задачу которых входило уничтожение выявленной группы российской разведки.
Примкнув магазин, перещелкнул затворную раму на «калаше», досылая патрон в патронник. Справа промелькнул силуэт чужака. Блин! Не успел. Вот он снова появился. Крадется к пулеметчику, стервец. Поймал на мушку.
Та-та-та-та!
Готов! Сам на себя разозлился. Экономнее расходовать патроны нужно.
Вскочив на ноги, пригибаясь, побежал к пулеметчику, запыхавшись от бега и от гари, ногами вперед запрыгнул в отрытую и обустроенную ячейку.
— Х-хык!
Чуть язык не прикусил. Проорал, через грохот стрельбы пытаясь «достучаться» до приятеля:
— Артем! Задорожный, патроны экономь!
Прищур глаз Тёмки и своеобразная, тягучая мантра были ему ответом:
— С-су-у-ки-и-и!
То вверх, то в его сторону, как горох, летят стреляные гильзы.
— Давить! Их давить и давить надо, пока по России не расползлись! — В следующий миг лицо Задорожного стало злым, по пыльной щеке пролегли грязные потеки пота вперемешку с кровью, и смотрел он в его сторону. — Миха, справа обходят!
Пока ствол перебросил, успел летящую в их окоп гранату увидеть.
Б-бух!
Темнота и тишина накрыли одновременно… В себя пришел от того, что кто-то мокрой наждачкой полирует щеку. Открыл глаза и… офигел. Огромный пес, породы немецкая овчарка, периодически своими янтарными глазами всматриваясь в его глаза, мокрым языком вылизывает лицо…
От неожиданности проснулся, в натуре глаза открыл. Что, сон продолжается? Янтарные глаза прямо напротив его глаз продолжали пялиться на Каретникова. Но нет, перед ним явно не собака. Ну и харя! Обезьяна, что ли? Так в этих местах обезьян отродясь не было.
— Ты кто? — задал вопрос, чтоб определиться, на самом ли деле примат или?..
Образина отпрянул, но не сбежал, шагах в трех задержался. Не ответив, в свою очередь спросил:
— Выходит, ты и есть Феникс?
Вот уж действительно, из огня да в полымя. Ну и туша! Такой кулаком приложится, мокрое место останется. Это ж что?..
На память Михаилу пришло прочитанное им еще в его первой жизни. Трудно было поверить, но в печати утверждали, что в шестнадцатом веке в густых садах Коломенского видели волосатого дикаря, реликтового гоминоида. Упоминание об этом нашел ученый Андреев в летописях того времени. Один из известных случаев встреч с этим миролюбивым чудищем произошел 29 августа 1566 года. Отдельные московские исследователи утверждали, что в советское время трехметровый гоминоид захаживал в здешние сады в 1926 году; этот случай был описан в номере «Пионерской правды», в статье «Пионеры ловят лешего» Ну, а в последний раз гоминоида наблюдал на дне местного оврага 10 июля 1955 года участковый милиционер, и этот случай был запротоколирован. Скрыть встречу с трехметровым лешим было нельзя, поскольку милиционер открыл по гиганту огонь из табельного пистолета. Но гигант скрылся, словно растворился в кустах. Да-а! И вот, пожалуйста, небывалое бывает, во всей его красе. В полный рост стоит перед ним. Как два еврея, вопросом на вопрос…
— Ты леший?
— Покажи его!
Каретников дотумкал. Как-то перестав вдруг особо опасаться, стащив гимнастерку и оголив спину на лопатке, повернул изображение татуировки к костру.
