Командующий немецкими войсками опасался, что при подходе к русским резервов все южное крыло немецкой армии может быть отрезано, прижато к берегу Азовского моря и здесь уничтожено. И невдомек ему было, что неоткуда взяться у противника резервам. Фронты скрипели, но держались, штабы в постоянном движении, а их расположение на проходной двор походит. Толком и не разберешь сразу, кто есть кто.
Под боком у штаба юго-западного направления, только с утра перебравшегося в поселок, госпиталь расположился. Боевые действия всегда приводят к потерям. Человек, раненый или больной, уже не может выполнять свои задачи в полной мере, но его нужно если не в строй вернуть, то хотя бы первую помощь оказать и в тыл переправить. Уходя с поля боя, раненые получали первую помощь и отправлялись на места сортировки, так называемые распределительные эвакуационные пункты. Сюда свозили раненых, контуженых и больных с мест боев. Здесь солдат распределяли по их основному ранению или заболеванию…
За полог хозяйственной палатки почти по пояс протиснулся капитан с медицинскими эмблемами в петлицах, позвал помощника:
— Палыч, где ты там? Зарылся в простыни и не найдешь тебя!
— Здеся я, тащ капитан!
— Выйди.
Что «медик» — помнач госпиталя по тыловому обеспечению, что Палыч — сержант-завхоз, оба представляли собой типичных пиджаков-перестарков, оказавшихся на войне на добровольной основе, но выполнять обязанности бойца в полном объеме, по причине преклонного возраста, были не в состоянии. Только… кроме как идти в атаку или отбивать нападение, а также оказывать врачебную помощь, кому-то необходимо было обеспечивать медицинскую воинскую часть всем необходимым, варить еду, кормить солдат, менять повязки, убирать в палатках, стирать. Всё это выполнял персонал. Случалось так, что рук не хватало. Тогда появлялись неожиданные помощники.
— Слушаю вас, тащ капитан? — сухощавый с продолговатым морщинистым лицом очкарик, старый сержант, приложил ладонь к основанию пилотки.
— Вот, — капитан пальцем ткнул в сторону рядом стоявшего с забинтованной головой Каретникова. — Помощника прими. Рядовой боец Смага, контуженый, может сознание в любой момент терять, но парень крепкий. Недельку у нас покантуется, а там посмотрим, может, и в строй отправим. Ты это, используй его, но с умом. Он к нам только сегодня поступил. Николай Николаевич считает, как легкотрудник сойдет. Вечером на процедуры к Ольге Константиновне отпускай. Понял?
— Чего ж не понять? Сделаем. Пойдем определяться, болезный.
Вот он уже и новую шкурку на себя примерил. Пригодились документы и общение во время передышки между атаками с погибшим Славкой Смагой. Ничего нового для его сложившейся натуры. Все старо как мир. Готовить секретного агента государству во все времена в копеечку выходило. Их обучали языкам, навыкам психолога, единоборствам и прочим специфическим вещам. Большое значение при подготовке имела правдоподобная легенда. Часто нелегал должен был виртуозно исполнить роль человека, который никогда не жил наяву, либо сейчас уже не живет. Вот как боец стрелкового батальона, почти в полном составе полегшего костьми в тридцати километрах от Барвенково. Попробуй теперь докажи, что ты это не он! Легенда должна была быть подстрахована со всех сторон. Даже то, что прототип по малолетке привлекался «органами» за мелкую кражу, Каретников был в курсе. Что украл и по какой статье «пожурили». Раскрытие истинной сути для любого разведчика — ужас, летящий на крыльях ночи. Во время войны — расстрел. Для того чтобы уберечься от этого, надо четко использовать полученные знания и опыт. Самый главный аспект — никак не отличаться от остальных. Главной заповедью любого разведчика является правило никогда ни в чем не признаваться. Даже если застукали с поличным. При ответах не нервничать и не говорить ничего конкретного, ни «да», ни «нет». Вместо ответа нужно все время демонстрировать замешательство и непонимание ситуации. И не признавать вину!
Во всяком случае, инфильтрацию Михаил провел ювелирно, комар носа не подточит, и врач все симптомы «проглотил» и вывод сделал, какой нужен был. Теперь именно в этом заведении необходимо максимум недельку продержаться, исполнить задуманное и тихо-тихо раствориться «в войсках». Все вполне осуществимо, если горячку не пороть и все просчитать. Умерших пациентов хоронили в братских могилах. Обычно на могилке устанавливали деревянную табличку с именем или номером, учёта погибших такие госпитали, как этот, не вели. Иногда не было документов, иногда быстрое перемещение на новое место не давало такой возможности. Вполне возможно, нужно будет осмотреться и сработать под «ворона»
[38], но без далеко идущих планов. Короче, новой легендой он себя обеспечить сможет…
Человек предполагает, а судьба располагает! У немцев, что ни говори, а военная разведка на уровне. Во время прорыва линии обороны сумели вычислить место расположения главного штаба, и большая мобильная группа ринулась в брешь. Огибая войска по тылам, рискуя быть разбитой на марше, по полевым дорогам, как угорелая неслась к цели, снося по пути маршевые части и отряды охраны тыла. Общее наступление оказало хорошую поддержку группе.
Штаб фронта, такой неповоротливый организм, что за час-полтора с места не сдвинешь. К тому же потеря управления войсками грозит катастрофой. Получив вести о прорыве, весь штабной аппарат был приведен в состояние отражения внезапного нападения. Ночью рыли окопы, минировали подходы, распределяли силы и средства.
Разведчики Разина в сложившейся кутерьме отступления, так и не найдя «объект поиска», под вечер вернулись в расположение штаба, а уже с рассветом вместе с подразделениями охраны и обеспечения тыла вынуждены были вступить в бой как простые пехотинцы. По тревоге их выдвинули на самое танкоопасное направление. Вот уж не думал капитан, что так быстро снова встретит Карпенко. И где? В одной траншее повстречались.
— Ты каким боком здесь оказался? — спросил, здороваясь, ладонью по плечу хлопая младшего лейтенанта.
— Наш сто пятый только вчера на переформирование вывели. А три часа назад подняли и ускоренным маршем прямо сюда.
— Ого! Так вы целым полком прибыли? Тогда живем.
— Ага! Полком. Только по числу бойцов, дай бог, батальон наберется. Сомневаюсь.
— Хреново! Ну что? Значит, соседями врага встретим?
— Значит так. Товарищ капитан, Ветер нашелся?
— Нет. Как в воду канул.
— Странно. Мой старшина и часа не прошло, как из госпиталя вернулся. Царапнуло его, а в тыл уходить не желает. Так вот он мне тут в уши напел, что издали приметил нашего проводника по немецким тылам. Вот я и подумал…
— Точно?
Карпенко пожал плечами, мол, за что купил — за то продал. А над линией обороны уже рассвет наступил, четкими очертаниями обозначив здания поселка, степную местность перед позициями, плавни мелкой речушки по правому флангу, а далеко позади и чуть в стороне ангары промзоны, железнодорожный узел и серые палатки с нашитыми на их «крышах» красными крестами.
