Так и двинулись, сложившимся построением. Проводники с собаками, «рота» охотников, Мансфельд со связистом, за плечами тащившим ящик радиостанции, в сопровождении десятка эсдэшников, ну а следом до батальона пехоты, развернутой в цепь…
Не все оказалось так просто. Через четыре часа от основной группы поисковиков откололся батальон. Нечего пехотинцам делать в лесу, когда «дичь» направляется по определенному маршруту, не прячась, не устраивая засад и пока что привалов. Прет, будто кабан по своим угодьям с целью пищевой надобности. За пехотой почувствовали свою ненадобность представители контрразведки. Честно сказать, эти циркачи уже начали Мансфельда напрягать. Ходить по лесу не умеют. Слоны, наверное, тише ходят… Вместе с эсдэшниками послал подальше собачников, свою роль они выполнили. Оставшись исключительно со своими, почувствовал охотничий азарт. Кураж! Теперь можно было работать.
Боевые группы команды, как правило, передвигались в ночное время, а днем личный состав отдыхал, тщательно замаскировав свое место стоянки. Чтобы исключить внезапное нападение противника, выставлялись боевое охранение и наблюдатели, но на этот раз они исполняли роль гончих. Бежали по следу, давно определив количественный состав преследуемой дичи, как и то, что вел беглецов умелый проводник.
Странное дело, но диверсанты на своем пути не оставляют ни сломанных веток, ни вытоптанной травы, пару раз попадались кострища, да один раз наткнулись на схрон. Пустые сплющенные консервные банки враги закопали под корнями дерева.
Трое суток погони в лесной, болотистой местности не наложили на лица солдат отпечаток усталости, для них это дело привычное. В ходе выполнения боевой задачи фельдфебель Эб Биккель на ночевке отловил рядового Закса в момент перекура и не стал откладывать наказания до возвращения в расположение родной роты, кулаком, размером с пивную кружку, нарисовал синяк под глазом. Ублюдок мог выдать место отдыха. В лесисто-болотистой местности запах табачного дыма можно уловить на расстоянии до восьмисот метров. Об этом знает каждый лесник, как и о том, что ночью на открытой местности огонек горящей сигареты виден с расстояния до трех километров.
— Герр обер-лейтенант, они от нас близко, — под вечер следующего дня доложил Хонеманн.
— Уверен?
Раздвинул ветви кустарника.
— Точно. Вот, смотрите. Все-таки их проводник не углядел, как на привале кто-то в кустах опростался. Видно подперло. Дерьмо свежее.
— Что ж так оплошал?
— Кто знает. Не удивлюсь, если он их коллективно в речушки высаживал, чтоб экскременты течением снесло.
Утром рота напоролась на лесную деревушку, через которую прошли беглецы, не став задерживаться в ней, лишь пополнив у местных жителей запас продовольствия.
— Далеко они?
— В двух переходах от нас, — доложил Хонеманн.
— К вечеру догоним?
— Сомневаюсь. Проводник их прямиком через болота ведет, а мы вынуждены эти болота обходить.
Появившийся фельдфебель с иезуитской улыбкой оповестил ротного:
— Господин обер-лейтенант, в деревне прячут коммунистов. Выходящая из окружения в сторону линии фронта воинская часть забрала с собой лишь часть солдат, оставив тяжелораненых на попечение жителей лесной деревни.
— Много нашли?
— Больше двадцати человек, все ранены.
Вот еще напряг! Почему людям в лесу не живется спокойно, все себе проблемы выискивают. Дикари.
— Фельдфебель, времени возиться у нас нет. Выбери строение попроще, всех врагов загнать внутрь, двери заколотить и поджечь.
— Слушаюсь!
— Да, совсем забыл. Местных жителей не трогать…
* * *
В течение нескольких недель после начала войны немецкая армия смогла завоевать часть территорий под Смоленском, операции проходили успешно, поэтому Гитлер решил перенаправить часть войск в сторону Киева, чтобы в скором времени завоевать Украину. Согласно его планам, к зиме Украина должна была быть взята. Кроме того, необходимость взять Киев была продиктована тем, что немецкое командование не хотело допустить отхода советских войск в глубину страны, так как это могло позволить армии СССР получить подкрепление и усилить оборону столицы.
Руководствуясь планом стремительного захвата «Барбаросса», Гитлер хотел к зиме захватить и Донбасс, где находились угольные месторождения. Это позволило бы немецкой армии обеспечить себя теплом и продовольствием для дальнейшего продолжения войны на территории СССР. Задача советского командования состояла как раз в обратном — не подпустить немцев к Киеву, поэтому уже к середине июня командование начало перебрасывать войска в эту область, чтобы создать единую мощную линию обороны по всей старой государственной границе 1939 года.
После захвата Житомира для немецких войск по Житомирскому шоссе открылась прямая дорога на Киев. Более централизованное и мощное наступление на Киев началось лишь в августе. Немецкое командование предприняло несколько попыток штурмовать город, которые провалились в результате молниеносной реакции командования и войск, защищавших столицу Украины. Ожесточенные бои у стен города, а также по линии фронта продолжались уже несколько недель. К середине месяца немцы смогли завоевать практически все территории по течению Днепра от Херсона до Киева, а также территории около Припяти. Линия фронта встала, войска с обеих сторон ожидали подхода резервов и подкреплений, исчез «слоеный пирог» в местах расположения частей и на линии соприкосновения армий. Пересечь эту линию стало сложно.
Выходом к своим номинально руководил раненый Разин, а фактически решение двигаться по медвежьим углам принял Каретников…
Разин наконец-то мог отдохнуть. Вытянув ноги и прижавшись спиной к шероховатой коре на стволе дерева, мог позволить себе бездумно пялиться на синь неба, на яркое солнце и зелень вокруг. Слегка мутило. Пулю из раны Апраксин достал, чем-то вонючим и травянистым ее замазал, забинтовал, при этом как-то уж очень удивленно, но со своей навязшей уже в зубах хитроватой улыбкой смотрел то на капитана, то на медальон на его груди. Странно! Обычно те, кто видели его науз, задавали вопросы. Что да как, почему носит на груди, не предмет ли церковного культа? Этот же словно воды в рот набрал. Лыбится гаденько и молчит.
Только что из болота выползли. Надоели эти болота хуже горькой редьки. Не успеешь из одной полыньи выйти, как тут же в новой клоаке оказываешься. Ничего не поделать — Житомирское Полесье во всей неприглядной красе. И находится оно в междуречье Уборти и Болотницы, потому и грунтовые воды близко к поверхности земли подходят, потому и болота… а если не они, то уж заболоченные луга, окруженные лесом с мочарами. В болотных заводях живность вьется, трепещет, охотится, плавает, летает меж упругих стеблей водяных лилий, над их изъеденными улитками листьями. Всех болота достали, а вот Апраксину хоть бы что. Будто лучших мест на всей земле нет. Разин как-то не стерпел, высказался, а в ответ услышал от лейтенанта:
