Показал.
— Получилась трубка. Ее в рот суем и на дно укладываемся, через нее дышим под водой до тех пор, пока не подниму вас. Исполнять!
Люди военные, жизнью битые, понимали, что то, что делают, не блажь лейтенанта.
Осмотрелся. Вроде бы нормально. Среди густой поросли речного «тростника» дыхательные камышины не смотрелись чем-то чужеродным. Люди под воду компактно улеглись. С берега их увидеть не должны, от пляжа увел в сторону. Если немчура не обладает познаниями пластунов, то может, и проскочат. Сейчас им нужна удача, без нее никуда. Из-за песчаной косы, поросшей камышом и осокой, наблюдал за обстановкой.
Эх, хорошо, если б туман поднялся с воды да закрыл хотя бы частичку речки! Так ведь откуда ему взяться, когда теплынь стоит и солнце в зените? Ко всему прочему, несмотря на белый день, над ним замершими изваяниями посреди прохлады водяной ленты нависла тучка комаров, словно поднявшаяся с аэродрома эскадрилья «мессеров», вылетевшая из камышей на поживу. Горячей кровушки захотелось! Отчетливо пахло травой, почему-то лесной прелью и болотиной, но мысли запахом не перешибешь. Как оно будет на самом деле? А то глядишь…
Было тихо. Прежние звуки, едва пойманные им на грани слуха, и скользкий, словно ненавидящий взгляд со стороны исчезли бесследно. Почудилось? Так ведь и птицы, привыкшие к их соседству, они тоже смолкли. Нет. Тут точно что-то не так!..
Дождался! Вот и гости.
На полянку с заводью, прямо к потухавшему костру с подвешенным на рогульки казану выходили немцы. Каретников мельком рассмотрел их. Неужели знакомцы пожаловали, с кем не так давно пришлось повстречаться, отбивая разинских парней? По повадкам и одежде вроде как они. Охотнички! Погрузился в пучину. Замер, дыша через трубку. Только б пожилые генералы выдержали.
Представители ягдкоманды действовали, как отлаженный механизм, чуть ли землю носом не рыли. Их фельдфебель даже в воду зашел, вглядываясь в окружавший пейзаж. А вот обер тот сразу до чего-то дотумкал. Прошелся по бережку взад-вперед, с задумчивым видом посидел у костра, казалось, смотрел точно в то место, где они блогополучно «растворились» в воде.
— Хонеманн! — Неуемный фельдфебель подозвал товарища, поинтересовался: — Заметил что приметное?
Тот как-то расслабленно держал в руках автомат, будто не собирался им пользоваться, ответил не по уставу:
— Тут все приметное, Эб.
— Ну? Не тяни.
— Да сам посмотри. Следов много, все разные, а в воду точно строем заходили. След в след. Зачем? Теперь костер… Его даже потушить не удосужились. В емкости рыбный суп готов. То ли впопыхах уходили, то ли неведомая сила их прибрала…
— Спятил?
— В лесу такое бывает. Бильвизы
[16] — не вымысел, это в городе вы в них не верите, а леснику за свою жизнь не раз с чем-то подобным встречаться приходится.
— Дачс, ты хочешь сказать, что я должен обер-лейтенанту доложить, что лесной черт прибрал к себе русских?
Панцеробершутце, по комплекции и внешности сам походивший на лешего, разве что вместо бороды на лице за долгий рейд по лесам отросла щетина, пожал плечами. Мол, сам решай, ты старший.
— Может, в камышах попрятались?
— Эб, уже проверили. Нет их там. С противоположной стороны реки тоже все чисто. Одного в толк не возьму… Эб, мы идем по следу который день, точно выявляли подходы к стоянкам, наличие и расположение секрета, порядок смены. На каком-то этапе нам будто кто помогал, дорогу стелил. Чувствовал?
— Что-то подобное в голову лезло.
— Вот! Сейчас я больше чем уверен, что нас специально уводили прочь от русских генералов. Не удивлюсь, если они уже у своих. Вот такое мое мнение. Можешь передать его командиру.
Обер-лейтенант поднялся на ноги, направился к подчиненным.
— Биккель, ничего передавать не нужно. Я все слышал. Командуй сбор. Уходим.
— А как же приказ?
— Начальству доложим, что группа уничтожена. Предупреди наших ублюдков, если кто рот откроет, захлопнет его навечно.
— Слушаюсь, герр обер-лейтенант.
Михаил еще долго лежал на речном грунте, прислушивался к ощущениям, ловил шум извне. Ошибка может дорого стоить. Рискнул. Приподнялся на локте, встав на колено, выпростал ухо из воды. Тихо! А может быть… Нет! Главное услыхал. Лес ожил. Птичий концерт не выдавал фальшивых нот.
С души будто камень сняли. Получилось…
* * *
Тяжелый, трудно проходимый лес, наполненный оврагами, буреломом и болотами, наконец-то остался позади. Маленький отряд Михаил повел теперь по лесному массиву, больше похожему на парковую зону. Здесь даже кустарник и тот рос эстетично, не нарушая своей компактности, не покушаясь на соседей другого вида. До слуха ветерок доносил далекий шум человеческой деятельности. Еще не поняли, куда их вывели лесные пределы и что впереди. Усталые, голодные, люди пошли веселей и не больше чем километра через три выбрались к косогору, спускавшемуся к реке и густо поросшему ополицей и редким лесом. По правую руку во всей красе виднелся железнодорожный мост, выкрашенный в серый цвет. Картина впечатляла. Вокруг моста по обоим берегам были нарыты окопы, суетились люди в красноармейской форме. На подступах к объекту можно было рассмотреть дзоты с проволочным заграждением в два кола. Судя по густо изрытой оспинами от взрывов земле и покалеченному лесу вдоль насыпи и полотна железной дороги на той стороне реки, немецкая машина войны дотянулась и сюда, но только бомбардировочной авиацией, совсем не желавшей разрушить сам мост.
Все увиденное ими свидетельствовало о том, что они при движении слишком отклонились на северо-восток, обойдя очаги боевых действий. Здесь не было тыла, но и танковые клинья вплотную к этому месту не подходили, не хватало для них оперативного простора. Железнодорожный мост стоял в двухстах пятидесяти метрах от вершины высоты, правый берег был сам по себе выше левого, который вдобавок был еще и пологим. А вот попытки захвата моста все же осуществлялись. Сотни устилающих луговую траву неубранных трупов в мышиных мундирах наводили на эту мысль. Скорей всего, немецкие войска здесь чувствительно получили по зубам и откатились, пытаясь осмыслить положение и подпитаться подкреплением. Каретников посмотрел на Разина, подводя итог пройденного, изрек:
— Дошли, капитан?
Тот кивнул, ответил:
— Похоже на то. Да. — Скомандовал подопечным, горящими глазами смотревшим на своих и нетерпеливо переминавшимся на месте: — Идемте, товарищи.
Пока стояло затишье, командование не стало тупо ожидать нового удара, у моста бодро проводились инженерные работы.
