— Ф-фух! Стой, передохнем малость.
Устали. Пар валит, а холодный пот лицо заливает. Мороз-то неслабый. Уселись на мешки. А что им сделается? В них караульно-постовые тулупы напиханы. Наконец-то начальство сподобилось заботу проявить. Достучался до них с десятого разу, вот в Иваньково и сходили. Вроде полегчало, а то ведь и разговаривать не хотелось.
Далекий выстрел со стороны плотины нарушил тишину. Будто кто плетью щелкнул. Трехлинейка. Только от нее такой звук. Твою ж дивизию! После приснившегося ночного кошмара подсознательно ожидал чего-то подобного. Потому и дедов в карауле с самого утра застращал. А еще наставления ведьмы… Вскочил на ноги, скомандовал:
— Петрович, подъем!
— Чего-о?
— Оглох? На объект напали. Слышал, стреляли?
— Ага!
— Да брось мешок-то! Бегом!
Почапали. В снегу не особо-то и побегаешь. Вот уж действительно, организм — тайна за семью печатями! Только что сдыхал, а как задницу припекло, откуда здоровье взялось. Петрович отстал, тут без вариантов — возраст.
Когда мимо бараков пробегал, услышал окрик в спину:
— Стой! Руки вверх поднял!
Обернулся. Из-за угла проявились двое ломтей в красноармейской форме. Откормленные, лощеные, но явно не из ГБ, повадка не та. У обоих советские автоматы с дисковыми магазинами.
— Волыну брось!
Ах, да! Он же ТТ в руке держит. Интересно, кто сии такие? Сбросил ствол в снег, если что, потом откопает.
Один страховал, второй направился прямиком к Михаилу. На лице постная гримаса. Еще не дойдя, потребовал:
— Документы.
Нормально, да? У начальника службы охраны, на его же объекте. Не-е, ребята, что-то с вами не так! И тот выстрел еще…
Сунул руку за расстегнутый отворот шинели, глазами прокачивая взгляд чужого бойца. Взгляд о многом сказать может. Сказал!
— Команди-ир! — запыхавшись, издали закричал Петрович.
Чего старик хочет? Поймал момент, когда солдат, с понтом протягивает руку за документом, словно фокусник, вдруг озаботился появившейся практически ниоткуда финкой, в шаге от него разродился, решив резануть трахею вместе с сонной артерией. Не Сириец тебя натаскивал, дружок! На автомате сблокировал руку противника.
— Командир!
Дед без оружия. Увидав, что происходит, развернул оглобли, да только снег не дал петлять, с натоптанной тропы уйти… Но дело свое сделал. Напарник непонятного товарища отвлекся на беглеца, повел стволом автомата, произвел выстрел на три патрона. Пули догнали дедка, ударив в спину, придав на миг ускорение уже покойнику. Тело рухнуло навзничь, раскинув руки в стороны, слегка подняв над собой взвесь морозной пыли. Кровавые капли окрасили снежную перину. Это в итоге и спасло Каретникову жизнь. Вместо документов он выхватил клинок НР, постоянно носимый слева под мышкой, и без затей вогнал его в грудь визави, тем самым нарушив сердечную деятельность в организме чужого бойца. Оставив нож в ране, Михаил сдернул с плеча еще стоявшего на ногах трупа повисший на ремне ППД. Дальше время для него растянулось будто в замедленной киносъемке. Кажется, у обоих движения производились урывками, словно покадрово, чтоб точно показать, кто выстрелит первым и куда полетят пули из стволов. Но это лишь для них двоих.
Та-та-та-та!
Ни с чем не спутать звук из автомата этой системы. Стрельнуть успели оба, только Каретников чуть ретивей оказался, в падении минимизируя возможность подставиться противнику. Строчка пуль наподобие швейной машинки оставила след на рыжеватом сукне шинели, сбивая прицел автоматчику…
Та-та-та-та!
Пули из его автомата ушли в сторону и вверх.
Щелчок в сознании — и бег времени пришел в норму. Этот бой Каретников выиграл. Неуклюже завозился в снегу, только теперь понимая, как за короткий отрезок времени вымотался. А ведь еще ничего не кончилось, все только начинается. Кто-то же стрелял на плотине? Эти два клоуна на Фигаро не похожи, чтоб одновременно в двух местах отметиться. Значит, есть и другие, подобные им. Ну ладно его деды пусть не маразматики, но все же старики. Куда энкавэдэшники смотрят? О чем думают? Не могли они выстрел не услышать.
Ответом на его сомнения и вопросы послужил специфический шум. До ушей дотянулись звуки боя в стороне от «тела» плотины, там, где квартировали орлы Лаврентия Палыча. Но опять же, звуки не совсем понятные, приглушенные, будто через звукопоглощающие маты.
Та-ак! И кто ж вы такие, пацаны?
Присел. Автомат положил рядом. Стал быстро обыскивать труп, то и дело поглядывая в сторону близкого подлеска, из которого в снегу змеилась натоптанная пришлыми тропа. Если эти оттуда приперлись, могут прийти и другие. Эх… Если что, за бараком укрыться можно. Хотя бой-то не утихает, но кто знает?.. Может, нападавшие подавят упорствующих защитников, а потом зачистят территорию.
Ворочать труп в снегу было непросто. Тяжелый… скотина! И при жизни битюгом был, а уж после смерти в неподъемный кусок мяса превратился.
Что тут у него? Пошарил. Документов нет. Бандиты, что ли?.. Гм! На урок не похожи, да и брать на плотине нечего. Разве что снегом разжиться, так его сейчас везде полно, бери лопату и копай…
Из карманов шинели извлек две лимонки. На утоптанный снег уложил ТТ, найденный под верхней одеждой, пару снаряженных магазинов к нему. Кое-что из мелочей, вроде самопальной зажигалки и папирос отечественной табачной промышленности. Хм! Моток толстой лески и отдельно два упора из дерева, сделанных под ладони рук. С любовью отполированных и даже тронутых следами лака. Скорее всего, мужик сам рабочий инструмент сварганил. Удавка, не хухры-мухры! Пригодится. Нищеброд, в карманах даже мелочи нет.
Все? Больше ничего? Выходит так. А у другого?
Перешел ко второму трупу. Этот куркулистей, за плечами сидор имеется. «Распотрошил» убиенного и его «рюкзак». Ничего особенного, почти тот же набор, за исключением того, что у этого не было удавки, а в сидоре помимо боеприпасов имелся запасной комплект форменной одежды и белья. Эстет запасливый!
Только успел собрать все нужное, прибарахлился, уже и горловину сидора схомутал, когда метрах в двух от него, сидящего на корточках, снежную целину прошила автоматная очередь. Стреляли как раз с той стороны, чтоб к бараку не сунуться. Расслабился! Как смогли подобраться?
Схватил сидор, автомат, бросился прочь по натоптанной тропе, минуя тело Петровича. Вильнув в поворот, не рассчитал, повалился в след. Позади очередью протарахтел автомат, наверное, над самой головой пролетели пули, выбив фонтанчики снежной пыли по ходу отступления. Резко вскочил и, сойдя с тропы, скачками как сайгак понесся по целине, сжигая легкие и напрягая мышцы ног. Услышал позади голос:
— Сверчок, отжимай к тропе!
— Не уйдет, там обрыв к реке. Мы его на льду кончим!
— Стреляй!
