Начальник Разведывательного отдела юго-западного направления испытывал кадровый голод. Нет, аналитиков у Ильи Васильевича хватало, а вот боевиков, разведчиков низового звена в первые месяцы войны как косой выкосило. Ускоренные курсы выпускали одноразовый продукт — кадры на одну операцию. О лейтенанте Апраксине вспомнил после того, как в части касающейся ознакомился с документом по усилению защиты государственных и военных объектов. Вскользь проскочила знакомая фамилия. Проскочила и отложилась в памяти. Навел справки и потянул за ниточку, распустив узел.
Капитан Разин, предлагавший после выздоровления приставить удачливого лейтенанта к делу диверсий на подконтрольном направлении, с остатками группы улетел в Крым и на данный момент работал в районе Севастополя. Бои на подступах к столице заставили забыть о многом. И вот теперь, после разгрома фашистов под Москвой всплыла фамилия — Апраксин. Тот ли?.. Оказалось, он самый. Только выздоровевший и находившийся в отпуске. «Раставив сети» в военкомате, отловил молодца и, как предлагал капитан, к делу приставил. События в Крыму и требования к Ставке ВГК комиссара первого ранга Мехлиса отладить и усилить работу разведорганов фронта потребовали от начальника 7-го отдела РУ создать корректирующий орган на месте, придав ему собранные с бору по сосенке разведгруппы. Лейтенант Апраксин вошел в состав одной из групп.
15 февраля Мехлис вместе с генералом Вечным в срочном порядке были вызваны для доклада Сталину. После доклада о степени готовности войск к боевым действиям в Крыму Верховный оказался им не удовлетворен и приказал немедленно из СКВО на усиление Крымфронта перебросить 271-ю, 276-ю и 320-ю стрелковые дивизии, по полному штату укомплектовать их политруками, а ко всему прочему обратить внимание на действия разведки и использование средств связи. А уже 16 февраля Лев Захарович потребовал от командующего войсками СКВО, генерала Курдюмова, очистить передаваемые дивизии от кавказцев и заменить их военнослужащими русской национальности, а от генерала Виноградова — отправить на «его» фронт подразделения особого назначения…
* * *
Командир диверсионной группы подошел к выполнению поставленной задачи ответственно и грамотно. После того как их сбросили в заданном квадрате, пешим маршем группа пробежала тридцать километров. Охрану аэродрома уничтожили без шума. Только и у немцев случился прокол. Аэродром был полевым, поэтому расчет на то, что он оборудован средствами защиты от вражеской авиации, не оправдался. Глубокий тыл и ночная жизнь аэродрома подскока, кроме замаскированных цистерн с горючим, команды техников и охраны, а также радиорубки в здании, больше похожем на коровник, не предоставили даже захудалой зенитки, на которую расчитывал капитан Зельман.
Исходя из реалий, выставил свой пост охраны на подъезде к объекту диверсии, оставив в живых аэродромного связиста, добился посадки ожидаемого самолета. Было бы в наличии зенитное орудие, растрелял самолет на полосе, а так… Фельдфебель Кранк противотанковой болванкой выстрелил по кабине вставшего на стоянке самолета.
— Пошли! — пустил вперед отделение Ноймана. — Огонь по живой силе!
Ожил пулемет. К нему присоединились автоматы боевой группы. Для русских там сейчас ад кромешный. Взорвалась пара гранат. Сам самолет не взорвался только по причине мизерных остатков керосина в баках, да и то какой-никакой костерок все же был, но не критичный для «гостей». Заметил, что кому-то удалось выбраться, но в горячке боя не смог вовремя сориентировать солдат, а те, кто рядом находился, погибли, попав под очереди выбравшихся счастливцев. Ерунда! Основная задача выполнена. Вот она на стоянке враскоряку стоит, правда пока огрызается ответным огнем, но это агония. Чуть напора и все! Вызванный грузовой «юнкерс», считай, на подлете. Контрольный срок — пятьдесят минут. Связь с ним держат. Что за черт? Ну, откуда там еще кто-то живой? Стреляют в ответ. Кажется, самолет уже весь изрешетили.
В этот самый момент показалось из самой ночи, будто в клещи беря, по его ребятам открыли огонь, сбивая на землю солдат вермахта. Те вынуждены были на какое-то время оставить «подраненую добычу» и ответить. Степь, как бильярдный стол. Тут же, из близко росшего кустарника ударили сразу из двух стволов. Вынужден был и сам залечь в замерзшую стерню. Лишь имея опыт, смог увидеть откатившуюся в сторону, а затем поднявшуюся тень. О! Вторая тень поднялась. Стреляли безалаберно, на распыл стволов. Идиоты! Приподнявшись сам, отдал приказ, прекратив ненужные сейчас намерения подчиненного личного состава:
— Не преследовать! Основная цель — самолет!
Подчинились, как делали это много раз…
Подобраться к оборудованному посту бесшумно не сложно. Сириец в свое время по этому вопросу постарался, все жилы из его организма вытянул.
Пятеро диверсов исполняли явно не свою роль. Встав во весь рост, отошли ближе к аэродрому и с упоением глазели на ночные сполохи со стороны едва горевшего самолета, прислушиваясь к раскатам стрельбы, в голос делились впечатлениями. По их высказываниям понял, что когда те летели сюда, казалось, задание трудновыполнимое, а оказалось, что толком и пострелять не придется.
Михаил вычленил одного индивида, того, который в отличие от остальных крутил башкой на сто восемьдесят градусов. Бдил внутри почти полного круга, выложенного мешками с песком, не беря в расчет только сторону тыла. А зря! Нет, это не диверсы, обычная десантура.
Полуприседом подобрался к препятствию. Выпрямился в узком проходе. Особо не маскируясь от сослуживцев «часового», своим телом прикрыв от них его силует, шагнул к нему, притиснув и наклонив к смерзшимся мешкам, при этом перехватив его же ремень от автомата, воспользовался им как удавкой. Упор. Рывок. Крика нет, как нет и метаний ног и рук. Руки заняты попыткой расцарапать свое горло, а ноги подвиснув молотят в пустоту. Все! Перестал сипеть. Отпустил. Огляделся. Как мило! Кто-то из четверки раззвездяев на бруствере оставил своего «кормильца». Для этой войны МГ самый крутой из пулеметов. Рывком переставив «машинку» на другую сторону барикады, упер приклад в плечо и прицельно стал стрелять, корректируя стволом огонь из сопла.
Ду-ду-ду-ду!
— Ох ты, прыткий какой!
Ду-ду-ду-ду!
— Сейчас.
Ду-ду-ду!
— Сейча-ас. Все, аут! Но таскать тебя уволь. Тяжел больно! Ну что? Пора ребят навестить.
Здание аэродрома обежал полукругом, каждую секунду ожидая из кустов выстрел. Растительность с этой стороны создавала затишье от ветра. Все поросло кустарником. Как раз все это и затрудняло обзор. Вот и угол строения, он на фоне снега отличен особой чернотой. Сарай сараем! Шагнул к нему. Выглянул. Из-за разлившегося из бака остатка керосина, горевшего, казалось, прямо из земли, создавался эффект подсветки некоторого пространства. Хорошо виден бок самолета с проемом двери. К ней сейчас не подойти из-за языков пламени, раздуваемых ветром. Отметил затык в выверенном плане немецкого командира. Двое советских диверсов, опять же при помощи подсветки, окучили немцев со стороны степи, добившись потерь у врага, и сейчас, маневрируя средь пасмурной, безлунной ночи, вели беспокоящий огонь. А вот партийцы действительно оттянули на себя малую толику бойцов вермахта, уж дюже место, из которого выпустили по паре дисков патронов, было удачно, потому-то и шугнули их с него. Кому понравится, когда отморозки походя в спину стреляют? По убогости и неумению, может, и не подстрелят никого, но ведь по нервам штырит. Михаил улыбнулся своим таким мыслям.
