Поначалу общение с Кашпуром напрягало. Никак не мог тот в душе смириться с внешним обликом Каретникова. На ум лезли мысли, что молодой, хоть и крепкий на вид парень не справится с заданием. Даже если бы Каретников не прошел ускоренный курс обучения у Егоровны, на лице подполковника это было написано «большими синими буквами». Читать мысли бабка не научила, нос не дорос до такого умения, но взяв Михаила в оборот, она как собаку Павлова, на жителях села, в котором сама проживала, натаскала «читать краски человеческих страстей» в энергетике мыслеформы, шедшей из кокона свечения ауры собеседника. Для этого пришлось ей «развязаться» в общении с односельчанами. Кого приветить, а кого и пинками загнать к себе в избу. Ну, а уже по «трафарету» делать соответствующие выводы. И все же многому ли за две недели выучишься? Но понять мог, что даже после постановки задачи и детальной проработки кроков возможного развития событий Кашпур не питает никаких иллюзий в отношении лейтенанта, тупо смирившись с неизбежностью провала, если на месте сама операция провалена и лейтенанта ждет горячий прием.
Чтоб узнать человека, надо пуд соли с ним съесть. Времени для этого война не дает. Сейчас не русские под Берлином стоят, а немцы, считай, под Москвой окуклились, и у них летняя кампания на носу, а на данный момент наши Харьков пытаются взять. О провале харьковской операции Каретников помнил, а еще, после лютой зимы наступит жаркое лето и вновь танковые клинья попрут на штурм позиций Красной Армии. Неизвестно, по какому принципу «лифт времени» сунул Каретникова в эту реальность, такое ему понять сложно, но уж коль он здесь и сейчас, для победы нужно выжимать все возможное на порученном участке. Поэтому ему сугубо наплевать на все «мысленные ужимки и прыжки» временного начальника. Пройдут еще сутки, и он с ним расстанется и отвалит в автономное плавание. Нужно слегка перетерпеть!..
От Кашпура вышел, когда стало смеркаться. Только сейчас почувствовал, что есть хочет. На улице услышал призыв:
— Товарищ лейтенант!
Оглянулся. Ефрейтор из штаба.
— Товарищ лейтенант, велено проводить вас к хозяйке жилья, определить на постой.
— Ну, веди, коль велено.
Ночью опять бомбили город, выспаться толком не удалось. Последующий день прошел сумбурно.
На аэродром повезли не в «эмке», а в полуторке, подрулившей прямо к крыльцу штаба. В дорогу сопровождал не встречавший ранее капитан, а сам подполковник. Все казалось товарищу, что сможет в последний момент переиграть ситуацию, случится чудо и, как черт из коробочки, нарисуется кто-то другой на месте нахального молодого парня, возомнившего из себя человека, способного переиграть «коллег» в противоборствующей армии.
Кашпур невесело отдал приказ:
— К машине, лейтенант!
Отметил, что груз, упакованный для перевозки, увязан самим лейтенантом профессионально. Посмотрев на то, как разведчик устроился в кузове, вспомнив, спросил:
— Что там ты за мешок в баул добавил?
Михаил хмыкнул. Уже доложили! Ответил:
— Пока время было, хозяйка, у которой жил, лохматку соорудила.
— Кого?
— Спецкостюм.
— Не слышал о таком.
— Еще услышите.
— Ладно. Едем…
Полтора часа до аэродрома. Пока ехали, стемнело окончательно. Казалось, жизнь полевого аэродрома замерла, сказывалось влияние светомаскировки. Представитель летунов встретил машину у внешнего поста охраны.
Небольшого роста мужчина, одетый в летный реглан с фуражкой на голове, поприветствовал Кашпура. Видать, давно знакомы были:
— Здравия желаю, товарищ подполковник!
— Приветствую, Леонид. Самолет к вылету готов?
— Да. Летчик уже на месте. Провожу. — Поднялся на подножку транспортного средства, подсказал шоферу порядок действий: — Правишь на выезд из рощи, а там сразу направо и вдоль кромки едешь.
— Есть!
Из темноты У-2 с силуэтом человека у его борта выхватил свет фар. Машина подрулила к самому крылу.
— Приехали. Выгружайся.
Ему что? Разгрузка-погрузка, как голому в баню собраться. В последний момент перед посадкой Кашпур облапил Михаила. В голосе просительные нотки.
— Ты только не подведи, лейтенант! От тебя сейчас многое зависит. Не спеши, осмотрись сначала.
Во проняло мужика! Понятно, что при втором провале по головке не погладят. Успокоил:
— Я постараюсь, товарищ полковник.
— Удачи!
Н-да! Люди в родном ведомстве еще не привыкли к понятию, что удача — девка своенравная, ветреная и непредсказуемая. Тревожить пожеланиями ее лишний раз не стоит. Может в отместку и задницей повернуться.
— До свидания, товарищ полковник. Еще увидимся.
* * *
Подлетели к линии фронта. Четко понял это, когда самолет попал в ослепительные полосы лучей прожектора на немецкой стороне. С земли открыли стрельбу, заставив летчика бросать машину из стороны в сторону. У-2 то проваливался в яму, клевал носом, то вытягивал сам себя вверх и снова снижался. Болтанка проверила на прочность вестибулярный аппарат и с уходом в тень отступила.
В квадрате сброса выбрался на крыло. Балансируя на нем, вытянул баул. Груз не сбросишь. Потом если что, даже днем найти проблематично. Да и аккумуляторы к радиостанции могли разбиться… Держа его в охапку, шагнул в ночь. Секунды — парашют раскрылся. Потоком воздуха поддернуло вверх. Осмотрелся. Над головой луна, где-то внизу темная громада леса. Ох, только бы не побиться, не покалечиться! Понесло. Понесло в сторону! Мама, роди меня обратно! Прямо на деревья… Чувствительный рывок, ветки хлещут, как наждаком по одежде прошлись. А еще парашютная сумка в руках… Хотя прижатый к груди баул не дал поцарапать лицо.
Расщеперившись, парашют завис на ветвях. Кое-как целым и невредимым спустился на землю. Повезло! После приземления оставил явный след. Парашют не стащишь с дерева. Ну, как будет, так и будет! Сомнительно, что пролет самолета в ночную пору не отслежен и информация о нем не передавалась нескольким адресатам, в том числе и «шпионам».
Петляя по лесу, выбрался в лощину, густо поросшую густым кустарником. Маскироваться особо не нужно. Во-первых, ночь, во-вторых, визуально в таком лесу его хрен отследишь. Выбравшись к полянке, попил воды из фляжки. Пора разобраться с поклажей. Стащив с себя комбинезон, тут же устроил маленький костер. Чтоб те, кому приспичит искать, а поисковики будут, хотя бы с количеством не определились. Теперь переодеться и напялить костюмчик лешего поверх одежды. К тому же в «лохматке» Михаил чувствовал себя гораздо увереннее. Теперь вещи в сидор, а парашютную сумку тоже в огонь. Порядок, можно двигать.
Уже забрезжил рассвет. Самое похабное время суток. Юг не север. Перепад температур, на молодой траве роса, каждый шаг отпечатывается. Тишина. Шел, прислушиваясь к каждому звуку. Часам к девяти развиднелось полностью, до выхода к дороге осталось всего ничего.
