Коня он все же догнал. С этим было проще. Перед тем как отправил его на встречу с чертями в аду, поспрошал. Выяснилось, что в лагере точно находится прибывшая из Москвы группа, в оборот ее пока не взяли, окучивают байками, ждут прибытия связника из Бобренева. Система охраны лагеря слабая, сами «партизаны» периодически расслабляются самогоном, командует ими якобы гражданский по фамилии Мечников, на самом деле унтерштурмфюрер СД Кляйн, ранее находившийся в команде Бишлера. Численность отряда — сорок человек, из которых десять натуральные немцы. Кстати, «дикий» отряд — это тоже они. Вот такой расклад получается.
Круто вечерело, а весенняя пора подбросила еще и мелкий мерзопакостный дождик. Немецкий прорезиненный плащ с капюшоном, одолженный им у Коня, помог легче воспринимать каприз погоды. О том, что охрана партизанской базы поставлена на широкую ногу, понял не сразу, значит, соврал-таки урка. До «этих» база принадлежала бойцам из ведомства военной разведки. Зная все болевые точки войны в тылу противника, они и лагерь свой развернули по своим понятиям. Только это их все равно не спасло. Уж как там было, но фрицы переиграли армейцев, теперь вот обустроились на их месте, жируют сволочи, перед всем миром под партизан косят. Интересно, что бы с ним сделали, если бы он как лох на связь к их командиру в самое осиное гнездо пришел? Хотя ясно, что. Не пирогами, а тумаками по самое не хочу накормили бы.
Скорее всего, сумерки сыграли над ним злую шутку. Это время самое похабное, глаз замыливается, слух распыляется, а интуиция на уровне подсознания притупляется. Уж лучше бы ночью пробирался!
Наверное, последний луч заходящего солнца на излете смог пробиться через лесной покров, коснуться стекла оптики и сбликовать.
Снайпер!
Каретников еще и подумать не успел, как тело помимо его воли сделало все необходимое. Порскнул с едва заметной тропы, растворился в кустах. Однако прозвучавший неподалеку голос заставил про себя чертыхнуться.
— Эй, кто ты там есть? Поднимайся! Руки в гору и выходь на тропу…
Ага, счаз-з! Ищи дурака.
— Все едино далеко не убежишь, кругом мины понатыканы.
Потянуть время, для розмысла ситуёвины. Спросил:
— А ты сам кто такой будешь?
— Дурак, что ли? Не знаешь, куда идешь? Ты к партизанам попал, паря. Выходи с поднятыми руками, иначе стрелять буду!
Прав козлина. Он дурак и есть! Опыт хорошо, но теорию забывать не стоило. Ведь помнил из лекций о защите партизанских баз времен Отечественной, но как-то все за долгую жизнь выхолостилось, потому как больше по заграницам кочевать пришлось да по городам. А оборона партизанской базы организована таким образом, что, как правило, несколько снайперов уже на большом расстоянии должны круглосуточно наблюдать за основными подходами к ней. Должен быть экстренный выход, позволяющий ударить по атакующему врагу сзади. Подходы к базе должны быть заминированы. Охраняющие партизанскую базу часовые работали в парах. Они имеют четкие инструкции на случай атаки или вот как с ним случилось, если на базу набредёт случайный гражданский. По уму, его сейчас вязать будут, а потом доставят к командиру. Немцы здешние вряд ли что кардинально поменяли. Ну что? Сейчас нужно выходить с поднятыми руками, все равно ему в расположение базы нужно попасть. Крикнул:
— Не стреляй, выхожу я!
Спокойно воспринял то, как кряжистый бородатый мужик, забросив за спину немецкий автомат, его шмонает. Знал, что на мушке у невидимого напарника находится. Пусть! Пистолет и гранаты, взятые с тела Коня, оставил в кустах.
И вообще, немцы довольно быстро изучили тактику партизанских действий. Она сводилась к тому, чтобы избегать открытого боя с полевыми частями вермахта. Нападали преимущественно из засад, небольшими группами, уничтожали личный состав, подорвали военную технику, а затем отошли из района. Ищи их. Хрен найдешь! Ягдкоманды, а что перед Каретниковым один из представителей таковой, сомнения давно не было, применили против партизан их собственную тактику. Скрыто выслеживали советских людей и внезапно атаковали их с близкого расстояния, расстреливали или захватывали пленных — словом, действовали так, как действуют охотники. Для этого гамадрила с автоматом он сейчас, прежде всего, «языком» и является.
Проверяльщик окликнул напарника:
— Выходь, Клим! Пустой он, ничего из оружия нема!
Как и предполагал Каретников, второй поднялся из-за березы, росшей у тропы в десятке метров от того места, где они стояли. Крепкий курчавый парняга с бычьей шеей, откормленный, одетый в красноармейскую форму, поверх которой напялен ватник слегка маловатого для такого увальня размера. В руках винтовку держит, улыбается.
Хмыкнул, не мог отказать себе, чтоб не озвучить вслух бородатый анекдот:
— Чем глубже в лес, тем толще партизаны!
— Чего-о? — окрысился бородатый, но тут же осклабился, задал вопрос: — Кто такой? К кому шел?..
* * *
День прошел как обычно, если не считать того, что в лагере теперь находились люди из Москвы и приходилось соответствовать понятию «советский партизан». Это напрягало всех. Кажется, напряжение витало в воздухе. Сами москвичи попробовали сунуть нос всюду, где это было возможно, но им деликатно напомнили о том, что здесь они всего лишь гости. Незаметно стемнело. Застучал электродвижок, и в махоньких оконцах полуземлянок появился свет. Под навесом «столовой» москвичей покормили в промежутке между своими, дали возможность отбыть ко сну. Снатворное подействовало постепенно, не вызвав подозрения у уставших за день людей. Вот теперь можно действовать смело.
Собрав в штабной землянке командиров отделений, находившихся в расположении отряда, унтерштурмфюрер СД Кляйн приказал:
— Бандитов обезоружить, перенести в холодную землянку, запереть, выставить охрану. До утра не проснутся, а утром посмотрим, что с ними делать и все ли они нам живыми нужны.
— Там же места мало!
Глаза теперь уже без совершенно не нужных очков вперились в подчиненного, как всегда заставив того поёжиться. Командир отряда улыбнулся.
— Вот и замечательно, что мало, товарищ Сидоров. Сложите штабелем друг на друга, им сейчас все равно, и нам спокойнее будет, когда проснутся.
— Слушаюсь! — даже каблуками прищелкнул, понял, что именно его людям придется этим заниматься, отвел глаза прочь, благо землянка большая.
Штабная землянка действительно большая, к тому же имела запасной выход и окна, посему в случае нападения могла превратиться в оборонительный пункт, ну и Кляйн использовал ее по назначению, не нарушив партизанский антураж. На столах развернуты карты, как свои, так и трофейные. На стене осталось висеть знамя отряда, кусок красной материи, на котором вручную вышита советская символика. На своем месте так и остался висеть портрет Сталина в рамке. Кляйн часто посмеивался про себя, из-за желания повесить рядом с вождем всех народов, как большевики говорят, портрет Гитлера, тоже вождя. А что? Вместе они бы смотрелись…
