Группа вклинилась в развернутые порядки солдат. В этой бестолковой толкотне Краус разыскал для лейтенанта командира пехотинцев. О том, что цепи встанут на перекур ровно на пятнадцать минут и прекратят на это же время палить в белый свет, как в подброшенный пфенниг, быстро договорились. На лицах солдат удивление. Те, кто ближе всех находился к месту, через которое неощутимой, не слышной строчкой промелькнули, казалось, что бестелесные тени егерей, стали в ступор, забыв подкурить сигарету.
Р-раз! И перед солдатской цепью ночь, лес и тишина, нарушенная командой:
— Achtung! Bataillon! Weiter durchkämmen! Die vordere Kette… Marsh! Zweit… Mach dich bereit für die Bewegung!
[22]
И уже в следующий миг тишины не стало…
* * *
Сверившись с картой, определил, что они в 36-м квадрате. Вернее на его окраине. Оно и хорошо, по лесному массиву им нужно стороной обойти 32-й и 34-й квадраты карты, и хочешь не хочешь, предстоит переться через болото. Иначе не успеть. Обозначенная гать, скорее всего, нанесена путем получения информации у кого-то из местных. По компасу взял направление. В лесу необычайная тишина, словно и войны нет. Только Калюжный, шедший за ним след в след, шаркая, нарушает гармонию. Учить его безполезно. Проверено, необучаем. Нет, так-то он мужик нормальный. Сильный, выносливый. Вон, немецкий MG.42, пулемет новый даже для большинства боевых частей вермахта, затрофеенный у егерей, взятый Тимофеем на ремень, кажется, этому громиле не доставляет особых неудобств. А ведь эта кочерыга тринадцать кило без снаряженных лент весит. Когда эта машинка к нему в руки попала, никак наиграться не мог. Понравился «Косторез», потому и «дегтярь» своему командиру с облегчением отдал. Оглянувшись, Каретников улыбнулся напарнику. Н-да! Встреть такого ночью в темной подворотне, от одного вида уписаешься. Мать-природа постаралась, придав… Запнулся в мыслях.
Острое чувство опасности заставило остановиться и замереть, жестом подать команду на переход в состояние ветоши. Снова пальцовка. Оба считай одновременно присели, земерли неподвижно, хотя сержант все еще не понял, почему командир кипешует. Что не так?
А то! По правую руку птичий гомон смолк. Удачно, что Каретников не по тропе вел.
На удалении сотни метров, в том же направлении, в котором они шли, со всеми предосторожностями двигались люди.
— Замри. Не двигайся, — скомандовал сержанту, на «мягкой лапе» подобрался ближе.
Ясно, почему сразу не почувствовал. К тропе со стороны примкнула «левая» тропинка, и эти лесные дятлы только что с нее и срулили. Передовой дозор, по нынешним временам прозываемый по-простому — отрядные разведчики или следопыты.
Прошли. Ничего, он подождет. Хоть и торопятся, только по дурости подставляться не следует. Ну вот! И ждать не пришлось. Основная группа выходит. Судя по тому, как передвигаются, идут профессионалы. А ведь мог и не заметить, если б не чуйка, преподнесшая некую враждебную настороженность, исходившую со стороны, с которой лесные пичуги примолкли.
Твою дивизию! До обостренного слуха на грани возможного долетел звук со стороны спины. Железо звякнуло. Определил на слух, напарник пулемет на сошки поставил. Дурошлеп городской! А эти, словно тени, скользят, а ведь день-деньской.
Каретников сам проскользнул к большой осине, чуть ли не всем телом влип, прижался к шероховатому стволу. В трофейной «лохматке» со стороны он смотрелся кустом, проросшим у основания дерева. Глазом приложился к оптике прицела, повел стволом. Так и есть, старые знакомые. Здрасте! Мы вас не ждали. Хотя нет, встреча предполагалась.
Группа егерей в камуфляже, скрадывающем силуэты, не дающем разглядеть человека в поросли леса, мелькала в лесных «окнах». Визуально их выдает лишь мельтешение при смене пейзажа в промежутках между деревьями и, если приглядеться, ничем не прикрытое оружейное воронение. Ну и что?.. Тоже нацелились пересечь болото?
Дождался, когда по приблизительному счету последний из поисковиков отойдет на приемлемое расстояние, вернулся, просемафорил: «Подъем!» Без особого недовольства… Зачем? Бесполезняк нервы сжигать. Прошипел напарнику в ухо:
— Если ты, с-сука городская, еще раз железкой звякнешь, я ее по самый приклад в твою задницу затолкаю. Егеря прошли. Понял?
— Да.
— Идем за ними. Метрах в пяти за мной держишься.
Кивнул, соглашаясь. На лице полнейшее спокойствие, в глазах минимум интелекта. Э-хе-хе! Богатырь сержант, человек боя, большая часть развития личности в силу ушла. Но как тупому исполнителю приказов и наставлений цены ему нет. Поставь на «точку» — и будет долбить захватчиков, пока не поседеет.
Когда услышал равномерный, почти не воспринимаемый на слух тихий плеск воды, понял, немцы на гать стали. По всем понятиям, следовало подальше отпустить егерей и пристроиться к ним в кильватер, но разве с Тимохой…
Штабс-фельдфебель Рар вел свою группу знакомым маршрутом, давно освоенным и уже порядком приевшимся всем его парням. На исходный рубеж их как всегда забросили в кузове машины, плотно затянутом брезентом. Такой же грузовик, из неизвестной другим точки, заберет отработавшую свою смену в этом и соседнем квадратах леса группу унтер-офицера Брауна. С тех пор, как их перебросили с Крита и распихали по подразделениям, кажется, вечность прошла. Привыкли, втянулись в работу, не соответствующую их главному профилю. Крит был последней крупной воздушно-десантной операцией германской армии. Да-а! Хлебнули они лиха в этой Богом забытой России, где нет дорог, а существуют одни направления, где проживают настоящие варвары, а не цивилизованные люди. В июне сорок первого парашютисты помогали диверсантам полка «Бранденбург» при захвате мостов через Двину. В основном, однако, использовались командованием как элитная пехота во время обычных войсковых операций. Искалеченная в боях 7-я авиационная дивизия была переформирована. В сентябре прошлого года 2-й батальон авиапосадочого штурмового полка дивизии II/LLStR передали егерям, так они с Брауном оказались в роте обер-лейтенанта Венцеля. Их группы разбавили егерями, но костяк все же составляли парашютисты. Кстати, из всей роты только в их двух подразделениях камрады не сменили некоторые элементы формы десантника. Под «лохматкой» поверх боевой формы его парни надевали непромокаемый брезентовый комбинезон, длиной доходивший до бедер. Он, конечно, призван обеспечивать дополнительную защиту от влаги при прыжках, а также больше подходил для того, чтобы надевать на него подвесную систему, но должно же быть в душе что-то святое в воспоминании о прежнем боевом пути. Ну и удобно!
Да-а! С тех пор, как рота прибыла в гарнизон Бобренева, два закадычных друга, почитай, и не виделись, постоянно разминаясь во времени, контролируя одну и ту же зону ответственности. Рар, отвлекшись от мыслей, вернулся в рутину действительности. Как правило, команды егерей передвигаются ночью, а день — это время короткого отдыха от ночных бдений. Но только не сейчас! Такого ажиотажа давненько не было. По «их» лесу пачками бродят большевицкие диверсанты. И не просто бродят, а ведут боевые действия, и уже есть потери в роте. Потери немалые. Четыре группы ощипаны умело и нагло. Так лиса, забравшись в курятник, щиплет кур. Только егеря не беззащитные существа в курятнике, им есть чем защищаться и нападать. Они это умеют. Вот и идут по выбраному Раром маршруту средь бела дня. Видите нас, schmutzige russische Schweine? Нападайте! От последней мысли рука непроизвольно погладила ствольную коробку девятимиллиметрового MP-40 SMG. Брошенный за спину взгляд заставил в сторону отодвинуть бредовую мысль. Н-да! Его бойцы не оставляют за собой следов. Никаких сломанных веток, никакой «слоновьей» тропы.
