— Прошу тебя, Каидан. Я не хочу ссориться.
— Конечно, не хочешь. Скажи, она уже знает про тебя?
Что знаю?
Коп притих. Потом еле слышно прошептал:
— Нет.
— Осторожнее, — предупредил Каидан без тени иронии.
— Я постоянно слежу, брат. И сейчас мне нужна твоя честность. Что ты чувствуешь по отношению к ней?
Мое тело было совершенно неподвижно, лишь горло пульсировало при ударах сердца. Скажи ему, что ему нельзя. Скажи ему, что еще любишь, — что я твоя.
Каидан хмыкнул, зло и холодно, так что я покрылась гусиной кожей. И лишь потом ответил.
— Приятель, я ей ясно дал понять, что у нас с ней нет будущего. Так что забирай. Удачи тебе.
На этих последних словах, сказанных каменным тоном, меня начало подташнивать, а Каидан отключился. Коп вздохнул и опустил голову. Я в шоке осела на пол.
Нет. Нет, нет, нет. Хотелось кричать, бить, пинать и крушить все подряд.
Он не имел этого в виду — он не мог.
Верно?
Через пятнадцать минут мне следовало вместе с Копом отправиться на встречу с Флинном, а в голове у меня была полная каша. Я сделала несколько глубоких вдохов. Невозможно думать об этом — о холодном голосе Каидана и… и… нет. Это уже слишком. Надо прочистить голову и сосредоточиться на задании. А моя личная драма пускай подождет, пока у меня появится время для эмоционального срыва, потому что когда я закончу начатое, он наступит непременно.
Глава десятая
Призрак
Мы с Копом молча поднялись по внутренней лестнице и прошли к своим местам в средних рядах — довольно высоко и достаточно далеко от арены, чтобы Флинн нас не заметил. Первый бой уже закончился, шел второй, рядом бесновались болельщики, и я была рада, что все это отвлекает меня и дает возможность не встречаться глазами с Копом.
Объявили перерыв перед боем за титул чемпиона, и воздух наполнился ожиданием. Толпа загудела громче, повторяя на все лады «Флинн Фрэзер» и «Призрак».
— Призрак? — прошептала я Копу, не поворачивая головы. Посмотреть на него я все еще не решалась.
— Он такой быстрый, — объяснил Коп, — что соперники не могут уследить за его движениями.
Я откинулась на спинку сиденья и принялась наблюдать за публикой. Эмоциональный климат на трибунах был очень интересным и вовсе не таким, как я ожидала. Мне казалось, что люди, которые ходят смотреть смешанные единоборства, обязательно кровожадны, злобны и полны всяческих негативных чувств. Ничего подобного — преобладало радостное, приподнятое настроение. Конечно, на ярко-оранжевом фоне мелькали кое-где темные ауры, но в общем и целом в толпе царило веселье, не переходящее в разнузданность. И все же я по привычке отслеживала, не появятся ли где духи-демоны.
Свет начал тускнеть, и из динамиков над нашими головами взревела музыка — гитары и ударные, тяжелый рок в смеси с ритмами аборигенов. Я вскочила вместе со всеми, чтобы увидеть Флинна.
Первым на арену выбежал, потрясая в воздухе кулаком, соперник Флинна в синей форме. Он вприпрыжку проделал путь до огороженного сеткой восьмиугольного ринга, перелез через нее, нанес серию ударов по воображаемому противнику и отошел в угол, где его ждал помощник с полотенцем на шее. Толпа неодобрительно загудела — синий любовью не пользовался.
Потом публика притихла, зато музыка, казалось, зазвучала еще громче — и стадион взорвался при виде мерно шагающего к арене Флинна. Он был в красной форме, глаза у него пылали. Я, поддавшись общему порыву, тоже зааплодировала и наклонилась вперед, чтобы лучше видеть происходящее. При виде того, как Призрак спокойно перебирается через ограждение и с широченной улыбкой впивается яростным взглядом в противника, меня стало терзать беспокойство. Его улыбке хорошо подходило определение «зловещая», она не имела ничего общего с той, которую я запомнила по фотографии.
На середину восьмиугольника вышел ведущий, который представил первого борца — я даже не разобрала имя, — а потом объявил Флинна Фрэзера — Призрака. Тут я опять присоединила свой голос к хору восторженных криков.
С началом поединка никто не сел. У Флинна был природный дар притягивать к себе взгляды. Он кружил вокруг соперника, как гибкая красная пантера, а тот прыгал и метался с одного конца ринга на другой, словно заяц, и не выказывая признаков страха, но всем было очевидно, что здесь есть чего бояться. Мне стало за него страшно.
Флинн играл с синим, как кошка с мышью, и позволил ему провести несколько атак, но даже я, ничего не смыслящая в этом виде спорта, понимала: Призрак просто выжидает, чтобы представление не закончилось слишком быстро. В первом раунде соперники уклонялись от решительной схватки, ограничиваясь отдельными ударами и блоками. К середине второго раунда из возбужденной толпы послышались насмешливые и требовательные возгласы.
Флинн был не из тех, кто разочаровывает публику. Он завертелся, как смерч, ударом ноги сбил соперника с ног и швырнул его на мат. Толпа взревела. В какой-то момент синий неожиданно подставил Флинну подножку. И тут Призрак разозлился не на шутку. Он бросил противника через плечо, приземлился на него сверху, попав локтем прямо в солнечное сплетение, и начал колотить по лицу. Толпа вопила как безумная, подбадривая Флинна и требуя нокаута, и я почувствовала, что мое беспокойство нарастает. Непохоже было, что Флинн остановится — им овладела жадность. Забирай свою победу и оставь его, Флинн. Когда рефери в конце концов оттащил Флинна от соперника, лицо у того превратилось в сплошное кровавое месиво.
Мы с Копом одновременно посмотрели друг на друга: матч окончен, пора идти. Мы уже дошли до выхода и показывали свои пропуска за кулисы, когда на арене объявили, что Флинн победил и сохранил титул чемпиона в своей весовой категории, ни разу не потерпевшего поражения.
Мы свернули за угол, оглянулись — в холле было пусто — и проскользнули в раздевалку, на двери которой стояло имя Флинна. Внутри оказалось нечто среднее между камерой хранения и гардеробной, со скамьями в центре, стоящими параллельно.
В памяти у меня внезапно вспыхнул образ Зании с ножом, и к горлу подступила волна тошноты. Как Флинн отреагирует на неожиданное появление двух испов? Его оружие — руки и ноги — всегда при нем. Я принялась грызть ноготь большого пальца. Коп видел, что происходит, но сам почему-то не нервничал — по крайней мере, не показывал вида.
В кармане зажужжал мобильник. Я вытащила его и прочла сообщение от отца.
Я чуть не выронила телефон, словно это был горячий уголь. Кто сюда идет? Скоро ли явится? Есть ли время выбраться из здания или надо прятаться прямо здесь? Я показала текст Копу. Мы спешно стали разглядывать помещение, одновременно увидели дверь чулана и, не сговариваясь, бросились туда и втиснулись внутрь.
В чулане хранились принадлежности для уборки и было очень тесно, а после того, как я притворила за нами дверь, стало еще и совершенно темно. Пахло потом и хлоркой. Сделав попытку повернуться и встать лицом к двери, я, наверное, задела ведро: послышалось лязганье и что-то — видимо, ручка швабры — ударилось о стену. У меня забилось сердце, у Копа тоже — он стоял прямо позади меня, и частые удары я ощущала плечом. Щелок в двери не было, подглядывать мы не могли — оставалось полагаться на слух.
