– Почему? Я слышал, что солнечные панели в Сахаре могут обеспечить электроэнергией весь мир.
– Ну да. Пять тысяч квадратных километров панелей, которые некому обслуживать.
Все дружно засмеялись. Все, кроме Хайнца. Он думал о раскаленной флешке в кармане. Она жгла ему грудь. Если бы они только знали…
Урбан перестал смеяться.
– Я считаю, что единственное решение проблемы с энергоснабжением – атомные станции, – заявил он, набрал полную столовую ложку дижонской горчицы, положил в суп и принялся вдумчиво размешивать.
– Это верно. Эффективно, в перспективе очень дешево и безопасно. Но… Мы же знаем, стопроцентной безопасности не бывает, – процитировал Грегер любимую мантру Хайнца. – И если допущена ошибка, последствия могут сожрать всю эффективность. Даже думать не хочется…
Все уставились на Грегера.
– Таких ошибок не допускают, ты и сам знаешь, – Урбан невозмутимо отправил в рот ложку густого, сдобренного горчицей горохового супа.
– Но допускали же! Природные катаклизмы, человеческий фактор… В Чернобыле провели пробную остановку, хотя там не хватало персонала, а те, кто был, не обладали нужной компетентностью. В Японии власти знали, что станцией владеет TEPCO
[14], которая была уже много лет на грани банкротства. Они пожалели двести миллионов, чтобы модернизировать топливные бассейны. Не такие большие деньги, но и их не было.
– Мы, во всяком случае, такого не допустим. Люди учатся на чужих ошибках. Неужели ты думаешь, что Управление безопасности позволит нарушать технику этой самой безопасности?
– Банки разоряются, самолеты таранят небоскребы. Представь пару психически нестабильных операторов у панели управления. Допустим, у них комплекс Герострата. Или они собрались шантажировать государство.
Хайнцу больше всего хотелось встать и уйти. У него сильно кружилась голова.
– Немцы закрывают ядерные станции, – продолжил Грегер.
Хайнц хотел попросить его прекратить мрачные пророчества, но язык словно прилип к гортани.
– Тогда скажи мне, почему ты выбрал эту профессию, если сомневаешься в нашем деле? – юмористический настрой Урбана сменился плохо скрытым раздражением.
– Я не сомневаюсь… Я только подумал, что может случиться, если… Слушай, какого черта? Я прекрасно знаю, какие вы здесь профессионалы.
Наконец-то догадался, что пора заткнуться.
– Ты сегодня какой-то тихий, Хайнц.
Кто-то положил ему руку на плечо. Он обернулся – Морган.
– А когда будем отмечать замену твоей двадцать пятой сборки?
Хайнц попытался улыбнуться, и сам почувствовал, насколько вымученной получилась эта улыбка. Он чувствовал себя Иудой, продавшим душу. Люди, сидящие за столом, – тоже его семья. Больше тысячи сотрудников, и он знаком почти со всеми. Многие работали посменно – утренняя, дневная и вечерняя. Четыре недели, потом чередуются. Постепенно узнаешь всех.
Хайнц относился к сослуживцам с огромным уважением, если не с любовью. То, что он собирается сделать, оставит несмываемое пятно на их репутации, поставит под сомнение компетенцию и пригодность к работе на ядерной станции. Он понятия не имел, что там на этой флешке, но на станции действовал строжайший запрет на использование любых посторонних носителей информации – слишком велик риск заражения системы компьютерным вирусом. Их сеть даже к Интернету не подключена.
– Обязательно надо отметить, – подхватили сослуживцы. – Двадцать пять замен, тысячи перемещений, сотни ремонтов! Ты и есть «Форсмарк», дружище!
– Попрошу Марианн испечь двухметровый рулет с упландской черникой, – сказал Хайнц с натужной улыбкой.
Он вдруг забеспокоился, что его мрачность может вызвать подозрения.
Он встал, оставив недоеденный блинчик.
– Что с тобой? – спросил Урбан и кивнул на тарелку. – Ты же никогда не жаловался на аппетит.
– У меня срочное дело в зале.
– О’кей. А можешь меня подбросить после работы? Я засек – ты сегодня с машиной.
Хайнц молча кивнул, взял поднос и пошел к стойке с грязной посудой.
Он выжидал, и случай наконец представился. Соня встала и пошла в другой конец зала управления третьим реактором, «Форсмарк-3», что-то спросить у начальника смены. Флешка зажата в левой руке. Надо всего-то вставить ее в интерфейс любого из компьютеров. Рука налилась свинцовой тяжестью. Подумал, что именно так чувствуют себя люди перед роковым прыжком в пропасть.
Если содержимое флешки попадет в компьютер – пути назад нет. Хайнц уговаривал себя, что это всего-навсего одна из шпионских программ. Русские постоянно охотятся за информацией. Но в глубине души понимал – это не так. Русские и без того знали все про работу станции, а то немногое, чего не знали, могли с таким же успехом спросить у него, Хайнца. И если флешка содержит что-то опасное для системы, последствия могут быть необозримыми. Но что, в конце концов, значит один «жучок» в огромной системе, от которого, уж если на то пошло, легко избавиться, как только он будет обнаружен. Что значит эта мелочь по сравнению с тем, что, если он не сунет флешку в гнездо, серьезному риску будет подвергнута его семья.
Выбор простой.
Он повернул флешку контактным концом вперед, сунул в гнездо и услышал характерный звоночек: новый девайс. Через секунду появилось диалоговое окно с маленькой кнопочкой Run в левом нижнем углу. Он быстро поставил маркер на кнопку и щелкнул мышкой. Окно погасло, послышалось характерное жужжание диска, и через несколько секунд выскочила надпись: «Операция завершена».
Руки успели вспотеть так, будто он забыл их вытереть после мытья. Он быстро, но стараясь не делать резких движений, выдернул флешку из гнезда и сунул в тот же нагрудный карман.
Остается надеяться, что это все. Что они поймут наконец: пора оставить его в покое.
Он свое дело сделал.
На дисплее компьютера ничто не свидетельствовало о только что произведенной загрузке. Пора забыть и начинать жить дальше. Забыть угрызения совести. Он жив, его семья здорова. Теперь все должно вернуться в нормальное русло.
Подожди немного,
Отдохнешь и ты.
Сейчас эти строки Гёте показались ему особенно мудрыми. Мудрыми и пророческими.
Сонни
Бромма, пригород Стокгольма, январь 2014
Сонни, как говорят русские, устал до мозга костей, обдумывая полученную странную информацию. О Кнуте Сведберге. Или нет. Кажется, не так. Они говорят: промерз до мозга костей. Неважно. Если и вправду Сведберга отравили русские спецслужбы – это потрясение основ. Отравить одного из лидеров шведской энергетики равносильно объявлению войны. Особенно если учесть последние сигналы: Россия недовольна шведской политикой.
