Гелас с трудом сдерживала раздражение.
– Я знал, что «Олшор» в долгах как в шелках, а председатель жил под этим дамокловым мечом: банк в любой день может потребовать деньги. И догадайся, что я сделал? Занял акции в «Олшоре», продал, а потом купил их же чуть не втрое дешевле и вернул. Что тут сделаешь?
– Кому и горький хрен малина, кому и бланманже полынь. Это ведь твой девиз, Эрки, правда?
– Да брось ты… Ежу ясно, что история грустная. Черт знает что. Жалко парня. Оставим тему. Скажи мне лучше, кто подхватит знамя после Сведберга? Том Бликсен? Или этот кретин Стефан?
Гелас пожала плечами.
Никто и никогда не заменит Кнута, но Эрки это знать ни к чему. И в ее флирт с предполагаемым кронпринцем она тоже не собиралась его посвящать.
– Пока неясно.
– Мы же сто лет знакомы, Гелас, – хитро улыбнулся Эрки. – Клянусь, никому не скажу.
Как же… никому не скажешь. Всем известно: таких сплетников, как Эрки Карвонен, поискать. Скажешь ему, что ты ел на ланч – через две минуты будет знать вся биржа.
– Я знаю, Эрки, тебе можно верить, – соврала она. – Но и в самом деле пока неясно.
– Ну хорошо, хорошо… А как настроение в «Свекрафте»?
А вот этот ответ надо обдумать. Как упаковать минимум информации так, чтобы она казалась важной? Меновая торговля. Это она умела.
– Все подавлены. Никто не хочет верить, что Кнута не стало.
Вот так. Широким мазком подать само собой разумеющуюся истину, чтобы она казалась важной и неожиданной. Плюс эмоциональный пассаж: «Никто не хочет верить…».
Эрки кивнул: видимо, ответ его удовлетворил. Он допил коктейль и поморщился
– Черт знает что, – повторил он любимую формулу. – Польмий… Ужасная смерть.
– Полоний, – поправила Гелас.
Он посмотрел на нее как-то непонятно. Может, задело, что она его поправила, эта девчонка из отдела коммуникаций со странным именем, которое он, несмотря на многочисленные авансы в ее сторону, так и не научился произносить без запинки.
– Думаешь, русские?
– Ни малейшего представления.
Гелас попыталась произнести эти слова как можно более многозначительно, будто всерьез взвешивала возможность иного варианта. После чего наклонилась к нему так, чтобы вырез блузки открыл чуть больше, чем принято.
– А теперь расскажи про себя. Как ты? Работа нравится?
– Еще бы… сейчас дела идут – дай бог всегда.
– А в свободное время?
Эрки немного смутился и посмотрел на левую руку. Гелас проследила его взгляд: на безымянном пальце поблескивало обручальное кольцо.
– У меня завелась постоянная…
– Слушай, как здорово! И кто она?
Эрки прокашлялся.
– Хелен… мы съехались полгода назад. Все как-то быстро получилось… – он подозвал официанта и заказал еще один коктейль: водка-тоник.
– И вы счастливы?
Он как-то глуповато пожал плечами.
– Наверное…
– А чем она занимается?
– Работает у нас.
Гелас не особенно удивилась, что Эрки заполучил, наконец, девушку из конторы. Этим и должно было кончиться. Служебный роман. Она с трудом удержалась, чтобы не спросить, сколько раз эта Хелен отвергала его предложения, прежде чем уступить?
– Удобно, – улыбнулась она. – И что делает?
– Честно говоря – понятия не имею. Перебирает какие-то бумаги. Учет, отчет… кто ее знает.
Гелас мысленно поблагодарила Кнута, что он вытащил ее из подобной конторы, которые они называли «павианьими фермами».
Ну нет – это ее долг. Посмертный долг Кнуту: выяснить до конца, что произошло и кто виноват в его смерти.
Поэтому она и сидит в баре с Эрки.
– Знаешь, Эрки, не могу отвязаться от одной мысли… Ты сказал, что есть люди, которые заработали миллиарды на падении курса акций «Свекрафта». Как интересно… мне и в голову не приходило. Глядишь, и я бы разбогатела… кто они? Но ты вряд ли знаешь больше меня, – она сопроводила эти слова самой соблазнительной улыбкой из своего арсенала.
– Как это не знаю?
– Ну да? Эрки… ты непревзойден.
Эрки откинулся на стуле и покрутил бокал. Ломко звякнули кубики льда, и он неожиданно широко улыбнулся.
– Ты же знаешь… я не имею права тебе это сказать. Обет молчания. Клиенты – это святое. Финансовая инспекция следит за этим, как свора церберов.
– Да ладно, Эрки… Мне-то ты можешь сказать. Даю страшную клятву не выкладывать на «Фейсбук».
Эрки тихо рассмеялся.
– Шутишь… Торговля опционами, ты и сама знаешь, проходит через десяток анонимных контор, так что вычислить покупателя очень трудно. Почти невозможно.
– Но ведь почти же. Почти невозможно. А для тебя с твоим талантом ничего невозможного нет.
– Ладно… если скажешь, кто будет генеральным в «Свекрафте», обещаю заняться этим делом.
– Эрки! Клянусь – ты будешь первым, кому я скажу, когда буду знать.
Эрки начал сосредоточенно крутить зубочисткой ломтик лайма в бокале. Собирался с духом.
Наконец поднял на нее глаза.
– А ты согласишься со мной поужинать?
Ни за какие сокровища мира она не согласилась бы с ним ужинать. Но сейчас ему не надо об этом знать.
– Я уж думала, ты и не спросишь.
Том
Главная контора «Свекрафта», Стокгольм, январь 2014
Едва Том переступил порог главной конторы, сразу понял: настроение похоронное. Тишина в коридорах. Даже кабинеты кажутся темнее обычного.
Он кивнул Ильве, секретарше приемной. Молчаливый кивок в ответ. Сидит, сгорбившись, за стойкой. Море цветов – от сотрудников, поставщиков, клиентов.
Кнут Сведберг был неотделим от «Свекрафта». Сведберг? А-а-а… «Свекрафт». «Свекрафт»? А-а-а… Сведберг. Один из тех штучной породы лидеров, кому удалось сделать своими союзниками не только сотрудников, но и клиентов. Генеральный директор гигантского предприятия, расчетливый капиталист – и в то же время добрый, хороший человек, всегда готовый прийти на помощь. Редчайший гибрид.
И психопат. В противном случае – как он мог трахать женщину близкого друга? К вопросу о морали… Том мысленно горько усмехнулся.
Прошел мимо кабинета Стефана Хольмена.
Правление сообщило, что финансовый директор будет временно исполнять обязанности генерального, но все без исключения знали: именно временно. Виртуоз и эквилибрист по части финансовых схем, Стефан вряд ли смог бы заставить детскую футбольную команду бежать к воротам противника. Тем более возглавить огромное предприятие, к тому же в трудное время.
