Вот и причина, почему он впервые за все время, что Фирма переехала в Сольну, появился в спортивном зале. Почему опять решил начать эти дурацкие тренировки, которые забросил уже несколько лет назад, – разве что пробежки трусцой пару раз в неделю. А что еще оставалось делать – они решили повидаться уже этой весной. И Сонни не хотелось ее разочаровывать. Решил даже пойти на такую жертву, как регулярные тренировки.
Она попросила его тоже прислать фото, но он не решился. Я, написал он, селфи не увлекаюсь. У меня нет фотографий.
Он с трудом опустил штангу на стойку и прилег на топчан.
– Прости, ты не пользуешься этим фитболом?
Он открыл глаза. Томми из контртерроризма. Тот самый, который предложил ему в дополнение к усам отрастить еще и бороду.
– Я не знал, что он так называется. Возьми, конечно.
Томми пошел к группе сотрудников во главе с Бёрье, шефом антитеррористического отдела. Бёрье кивнул и направился к топчану. Может, ему стало стыдно, что он предложил Сонни работу в МИРе, да еще с садистской улыбочкой? Интересно, кому все-таки досталась эта работа? Наверняка кому-то из женщин, их в СЭПО не так мало – тридцать шесть процентов.
– Привет, Сонни, – сказал Бёрье как ни в чем не бывало. – Давно тебя здесь не видно. Слышал, слышал о твоих успехах. Красиво сработано. Поздравляю.
Телеграф джунглей даже в СЭПО работал безупречно и никогда не отказывал, в отличие от их с каждым годом все более навороченных цифровых информационных технологий. Уже все знали, что Сонни ведет дело о преднамеренном убийстве Кнута Сведберга и достиг невиданно быстрого прогресса. Впрочем, ничего удивительного: даже из правительства требовали информировать о любом прорыве в следствии.
– Спасибо. А я, знаешь, немного привожу себя в порядок перед очередной конференцией НКЦТ. Заваруха эта никогда не кончится… то наши доморощенные ИГИЛ-воины, которые ездят туда-сюда, то все это чертово международное сотрудничество…
– Понимаю.
Сонни много раз сталкивался с НКЦТ – Национальным координационным центром по оценке террористической опасности. В эту организацию входили МИР, Центр радиоперехвата и СЭПО. Бёрье, конечно, хотел подчеркнуть, что и его работа первостепенной важности. В последние дни страх перед русскими затмил постоянную озабоченность людей угрозой терактов.
– Надеюсь, ты поймаешь убийцу.
Хорошо бы… но Сонни вполне сознавал, что такой сценарий маловероятен. Потребовать выдачи агента у такой страны, как Россия? Русские предпочитают сами разбираться, а чаще всего снабжают исполнителей подобных поручений иммунитетом – дипломатическим или депутатским.
Даже вспомнить не мог, когда душ доставлял ему такое удовольствие. Вытерся, сунул в сумку расческу и дезодорант и пошел в кафетерий. Договорились встретиться с Доцентом-Андерсом и еще одним сотрудником, Юсси, по прозвищу Северянин. По пути встретил еще двоих – те шли из тира, обсуждали результаты. Надо было бы и ему хоть пару раз в месяц расстрелять магазин-другой.
Надо согласиться – новое здание имеет свои преимущества. Там, на Бергсгатан, сотрудники теснились, как кильки в банке. Сонни невольно улыбнулся: вспомнил, как Ирина называла этих рыбок «хор Пятницкого».
Челль Бьюрман, шеф контршпионажа, тоже явился на встречу. Как всегда, с блокнотом. Доцент-Андерс разложил на столе несколько распечатанных листов, испещренных цветными пометками.
Сонни взял кофе, йогурт, большой бутерброд с сыром и салатом и присел за стол.
– Ходят слухи, – многозначительно произнес Челль.
Сонни откусил кусок и ждал продолжения.
– Ходят слухи, что наш Сонни начал качаться. Может, захотел обратно в антитерроризм? Или в отдел персональной защиты? У них нет формальной возрастной границы.
Сонни с наслаждением прожевал хлеб и запил йогуртом. Неплохая все-таки штука – спорт. Он давно не был так голоден.
– Может, начнем? – сказал он, не обращая внимания на подначку.
– Рассказывайте, что надумали.
– Давай, Андерс, – поощрительно кивнул Сонни.
– Значит, так. Мы тщательно проверили все показания этого самого Тома Бликсена. Все, что он рассказал о его жизни в Москве, подтверждается. Никаких подозрительных связей с русскими спецслужбами не выявлено. Проверили все его разговоры по мобильнику за последние недели. Ему и в самом деле звонили с московского номера. Восьмого января. На допросе он утверждал, что это был звонок из Министерства энергетики. Якобы хотели заказать время для встречи с Кнутом Сведбергом. Разговор продолжался две минуты и тридцать одну секунду. Звонили вот с этого номера, – Андерс достал из папки и положил на стол лист бумаги. – Самое интересное, что в Минэнерго такого номера нет. Но! От коммутатора министерства он отличается всего одной цифрой. Так что когда Бликсен сказал, что номер ему знаком, он, скорее всего, не соврал.
– А что это за номер? – спросил Сонни.
– Не удалось установить. Какой-то IP-номер. Но ясно одно: те, кто им пользовался, немало поработали, чтобы скрыть свою идентичность. И, разумеется, подобрать соответствующий номер, почти не отличающийся от Минэнерго. Далее… проверили квартиру Бликсена. Следов радиоактивности не найдено. В его крови – тоже чисто. Мы вели его несколько дней. Ничего подозрительного. На работу – с работы. А вчера он обнаружил слежку.
– Как это? – нахмурился Челль. – Что случилось?
– Ничего не случилось. Просто он дошел до подъезда дома и сделал ручкой нашему оперативнику. Дескать, привет, приятель, я тебя заметил.
Сонни не смог сдержать улыбку. Он уже был почти уверен, что Том Бликсен не замешан в преступлении.
Челль побарабанил пальцами по столу.
– Пойдем дальше. Что с самолетом «Аэрофлота»?
Андерс покопался в папке и достал несколько скрепленных степлером листов.
– Мы проверили списки пассажиров и после, и до покушения.
– И до тоже? Зачем? – Челль недоуменно посмотрел на Сонни – не без оснований решил, что именно Сонни давал Андерсу инструкции. – Насколько я понял, следы радиоактивности могут быть обнаружены только после нарушения герметичности контейнера, в котором полоний привезли в Стокгольм. Так что на прилет искать бессмысленно. Или как?
– Ты прав. Я, как бы тебе сказать… решил забросить невод пошире. Кто-то ведь привез контейнер в Швецию. Не думаю, что задолго. Поэтому мы не ограничились только контаминированным бортом, а проверили списки всех самолетов на линиях Москва – Стокгольм и Санкт-Петербург – Стокгольм.
– Ну и ну… невод действительно – шире некуда. Сортировать такой улов, сам знаешь.
– Мы же нашли след в поезде Упсала – Йевле! То есть нашли нечто, что можно попробовать сличить. Сличили – и кое-что обнаружили. Четыре человека, живущих по маршруту поезда, летали этими рейсами за неделю до и несколько дней после инцидента со Сведбергом. Один из них – председатель коммунальной управы в Йевле. В Москву ездил на встречу городов-побратимов или что-то в этом духе. Жопой трясти, одним словом. Два работника зоопарка в Фурувике. Посещали санкт-петербургских коллег, обменивались опытом по уходу за гиббонами.
