– И еще… эта история с отравлением Кнута Сведберга, – продолжил Сонни тем же монотонным голосом. – Единственное разумное объяснение, что вы сорвали на этом деле такой куш… какое вы бы сами дали, Леннарт?
Молчание.
– Тогда я скажу. Единственное разумное объяснение вот какое: вы были соучастником убийства.
– Нет… нет, – совсем уж еле слышно прошелестел Леннарт.
– Леннарт. – Сонни постарался, чтобы голос звучал как можно дружелюбнее. – Шпионаж – от четырех до восемнадцати лет, но максимальные сроки – большая редкость. В вашем случае – не больше шести. Вы же не торговали оборонными секретами. А убийство и соучастие в убийстве – пожизненное заключение. Как правило. Для вас – точно, потому что убийство отличалось особой жестокостью и изощренностью. Вы же видели фото Кнута на смертном ложе?
– Да… видел.
– У него были дети, также как у вас. Вашу дочь зовут Лена, не так ли?
Каждый раз, когда ему приходилось задавать подобный вопрос, Сонни с горечью думал, что у него-то детей нет. И не будет.
– Я не имею никакого отношения к убийству.
– Тогда вам придется это доказать. Вы же умный человек, Леннарт. Вы понимаете, что все говорит против вас. Вы знали, что Сведберг будет отравлен. Вам сообщили, а скорее всего, вы сами приняли участие в убийстве…
Сонни вырвал лист из блокнота, написал несколько слов и пододвинул Леннарту.
Тот взял лист двумя руками. Пока он читал, Сонни ясно видел, какая внутренняя борьба разыгрывается на его глазах. Леннарт посмотрел на микрофон и внезапно зажмурился. Сонни показалось, что прошла вечность, пока Бугшё открыл глаза.
– Я уже был когда-то в подобной ситуации, – медленно сказал он.
– Рассказывайте.
Хайнц
Атомная станция «Форсмарк», Эстхаммар, январь 2014
В зале управления было на удивление спокойно. Пока IT-группа занималась перезагрузкой системы, никто не произнес ни слова. Хайнц сидел рядом с Соней.
– И что ты считаешь? – спросила она.
Он пробурчал что-то невнятное. Просто-напросто не знал, что сказать.
– Думаю, прорвемся, – ответила Соня на собственный вопрос.
У нее удивительное чутье, она почти всегда права, но на этот раз Хайнц не был так уверен.
Через полчаса систему запустили, правда, на половину мощности. Соня довольно улыбнулась, начальник смены Роберт сел за компьютер писать доклад о происшествии. Остальные занялись рутинной работой – пошаговой сверкой данных, как всегда после внеплановой остановки реактора.
Сотрудники успокоенно, с кивками, переглядывались.
Но Хайнц знал лучше остальных – торжествовать рано. Что-то не так, он понимал это шестым чувством. Впрочем, шестое чувство ни при чем: он знал – торжествовать рано. От вирусных программ так легко не избавишься, иначе им бы не дали такое название.
– Все показатели в норме, – Соня положила ему руку на плечо.
Хайнц провел рукой по редеющим волосам. Рука стала влажной.
– Я не верю.
– Кому ты не веришь? Датчикам?
– Не верю во всю эту чертову IT-систему. Она же час назад показывала черт знает что. А теперь…
Он не закончил фразу. Если система предупреждает о неполадках, которых нет, почему она не может умолчать о неполадках, которые есть? Ложно-положительные данные ничем не лучше ложно-отрицательных. Хуже. Плохим плотницким аршином ничего не измеришь, даже если его сложить, а потом разложить опять.
Соня мягко улыбнулась.
– Может, поедешь домой?
Хайнц покачал головой, встал и подошел к панели приборов.
В ту же секунду в коридоре послышались шаги и появился Ханну, один из инженеров-эксплуатационников.
Он подошел к Хайнцу.
– Турбина звучит до чертиков странно.
Подошла Соня.
– Что значит – странно?
Ханну вытер лоб тыльной стороной ладони.
– Странно – значит странно. Посторонние звуки и вибрация. Весь зал трясется. Мне это не нравится.
Соня повернулась и крикнула в другой конец зала:
– Анна, какое давление на выходе?
– Нормальное, – тоненькая девушка в махровой кофточке близоруко всмотрелась в дисплей.
– Функция турбины?
Анне понадобилось несколько секунд, чтобы подойти к другому пульту.
– Тоже нормальная.
Хайнц мысленно выругался. Ему захотелось перенестись лет на сто назад. Тогда, в эпоху паровых котлов, существовала прямая связь между машиной и принимающим решения человеком, без этого компьютерного управления, которое, как теперь уже известно, может выйти из-под контроля. Но теперь невозможно переложить его функции на человека: слишком велик объем перерабатываемой информации. В паровозе, к примеру, кочегар подкидывал лопатой уголь и видел результат. Если что-то не так, он докладывал машинисту, который сидел тут же, в двух шагах от котла. А машинист говорил: «раскочегарь» или «кидай поменьше».
В современной атомной станции все сосредоточено в зале управления. Сюда стекает вся информация, и на ее основе принимаются решения. И все хорошо, пока информация соответствует действительности. Все замечательно, но при условии, что исправно работают программы, анализирующие импульсы с многочисленных датчиков. Между залом управления и кипящим реактором сотни сложных компьютерных систем, которые разговаривают друг с другом, сообщают операторам данные и одновременно их анализируют. Огромная рыболовная сеть с колокольчиком на каждой ячейке: ни одна рыбка, даже самая маленькая, не ускользнет незамеченной.
И он, Хайнц Андреевич, эту сеть запутал.
От страха ему стало так нехорошо, что он и припомнить не мог ничего подобного. С самого раннего детства. Холодный пот выступил на висках, в тело впились тысячи иголок.
Перед глазами пронеслись тысячи разрозненных картин.
Ганс… он впервые увидел сына, когда тому было несколько минут от роду. Он лежал на груди у Марианн. Воспаленные руки матери. Дед на смертном одре… в легочной клинике в Бад-Бельциге. Запах карболки. И его последний выдох… со странным, у живых не встречающимся писком.
Может быть, он умирает? Когда-то слышал, что перед умирающим в последние секунды проносится вся его жизнь. Как фильм.
Мать положила ему руку на плечо. Он вздрогнул и оглянулся.
Нет. Не мать. Соня. Озабоченный, если не испуганный взгляд.
Сонни
Главная контора СЭПО, Сольна, январь 2014
Юсси принес кофе и бутерброды. Физиономия нейтральная, хотя Сонни знал, что он наблюдает за допросом через Гезелла из спецтамбура.
– Прошу, – Сонни пододвинул поднос Леннарту. – И продолжайте, пожалуйста.
