Леннарт обреченно кивнул.
У Тома на языке все время вертелся вопрос, но он сомневался – задать его или нет. Но ему было важно, чтобы Леннарт ответил сам.
– Леннарт, – сказал он, – если я узнаю, что вы имеете какое-то отношение к похищению Гелас, то…
– Не имею, – устало перебил его Леннарт.
Сонни сделал вид, что не заметил. Том фактически пригрозил самосудом.
– Очень хорошо, Том, – сказал он. – Подтверждение вы получили. Ну что ж… начнем, пожалуй? Приступим к торговле опционами, или как там у вас это называется…
– Как только окажусь в своей конторе, – сказал Леннарт, встал и аккуратно поправил галстук.
Том дождался, пока вернется Сонни, – тот передал Леннарта ожидавшим у подъезда оперативникам.
– Вы подвергаете его серьезной опасности, – сказал он.
– Может быть… но предложите что-то другое. Вы не забыли, что это не мой сценарий, а ваш? Я только режиссер. И еще вот что: жизнь вашей Гелас, если она жива, во многом зависит от того, удастся ли нам взять этого… Скорпиона. К тому же после всего, что он натворил, у меня нет особых угрызений совести. Иногда цель оправдывает средства.
– Ленинский тезис, – кивнул Том с иронией.
Надо признаться: если выбирать между жизнью Гелас и жизнью Леннарта, то для него выбор легкий. Однако нельзя сказать, что он завидует Сонни в его праве играть жизнью и смертью других людей. Да и есть ли у него такое право?
– Мы друг друга поняли, – подвел итог Сонни. – Я еду на «Форсмарк».
– Браунхаймер?
– Разумеется. Но… хочу попросить вас еще об одной услуге. Вы можете проверить, приступил ли Леннарт к операции с опционами? Это должно произойти в ближайшие часы.
– Конечно.
– Спасибо, Том. И запомните: найти Скорпиона – единственный шанс найти Гелас.
Том не сказал ни слова. Но Сонни словно прочитал его мысли.
– И не вздумайте заниматься поисками самостоятельно. Не играйте в полицию. Одна уже доигралась…
– Не буду. Мне надо попытаться дозвониться до Ксении. А через полчаса у меня конференция в Торговом институте. Евросоюз время от времени…
– А вы знаете, что Леннарт тоже должен участвовать в работе одной из секций? – спросил Сонни. – Видя вас, он будет чувствовать поддержку, а вы для меня – пара лишних глаз. Там, конечно, будут и люди из СЭПО, но если они работают профессионально, вы ни за что их не вычислите.
– Договорились, – сказал Том, удивляясь: каким ветром его сюда занесло? Как его угораздило влипнуть во всю эту детективную историю?
Хайнц
Атомная станция «Форсмарк», Эстхаммар, январь 2014
– Надо останавливать реактор. Немедленно! – истерически выкрикнул Хайнц, не заботясь, что подумают сотрудники.
Последние сутки на «Форсмарке» царило предательское спокойствие. Но его не обманешь. Он часами следил за приборами. Дневная смена пошла отдыхать, пришла вечерняя, а он все сидел на своем вращающемся стуле. А когда опять вернулась дневная, он сидел все там же, периодически вскакивая и проверяя показания на других панелях. Усталость давила на плечи, как мешок с песком, но он не уходил.
Теперь для него все стало окончательно ясно. Надежда, что флешка, которую он вставил в один из компьютеров системы, содержит обычную программу технического шпионажа, окончательно испарилась.
Это была программа, предназначенная не для шпионажа, а для саботажа. И она фактически вывела из строя всю компьютерную сеть станции.
Ничего хуже и представить невозможно.
– Но, Хайнц… – Соня посмотрела на него со страхом и недоверием. – Все показатели о’кей. Давление…
– Мне плевать, что показывают ваши компьютеры. Они врут!
Два сидящих рядом оператора переглянулись – дескать, крыша поехала у старика. Но ему было все равно.
Его обманули. Центр его обманул. Организация, в которую он верил, которой поклонялся. Был счастлив, что ему выпало счастье быть в первых рядах борцов за мировую справедливость.
Картины чернобыльской катастрофы в 1986 году… Четвертый реактор около украинского городка Припять взлетел на воздух. Ошибка конструктора в сочетании с так называемым человеческим фактором. Радиоактивное облако разнесло ветром чуть не по всей Европе. Данные о количестве погибших сильно отличались в зависимости от того, у кого спросить. Официальные источники называли цифру – пятьдесят человек погибли непосредственно после аварии. «Гринпис» утверждал – как минимум девяносто тысяч. А в русской статье, которую он недавно прочитал, названа ужасающая цифра: пострадал один миллион человек.
Миллион!
Лейкемия, рак щитовидной железы, гортани – только несколько из заболеваний, выкосивших множество людей, прежде всего в Беларуси и на Украине.
Санация ведется до сих пор. Ведутся работы по сооружению гигантского саркофага, в котором будет похоронен искалеченный реактор.
Или «Фукусима» в Японии. Совсем недавно, в 2011 году. Землетрясение и гигантское цунами разрушили резервные генераторы, обеспечивавшие охлаждение реактора.
Приток воды в реактор прервался. Результат – цепная реакция и чудовищные взрывы водорода.
Он вспомнил модель в ванной: стакан с зубными щетками на дне ведра с водой.
Ей всего шесть, но она задала совершенно правильный вопрос:
«Почему урановые дрова должны быть под водой?»
«Чтобы они не были слишком горячими. Вода нужна для охлаждения».
«А если вода кончится?»
Вот именно. Что будет, если кончится вода?
Уж кто-кто, а Хайнц знал ответ совершенно точно.
Если что-то подобное произойдет здесь, на «Форсмарке», половина Упланда станет непригодной для жизни на столетия. Тысячи людей заболеют раком, поля опустеют, а Балтийское море превратится в гигантское кладбище, где бессмысленно мечутся немногочисленные рыбы-мутанты.
Соня положила руку ему на плечо.
– Хайнц… я волнуюсь за тебя. Тебе надо поехать домой и отдохнуть.
Хайнц понял, что криком ничего не добьешься, – все решат, что он спятил.
Он понизил голос:
– Ты не понимаешь, Соня. Система врет. Кто-то ей манипулировал. Давление в реакторе недопустимо высокое. Поэтому и турбина беснуется. В реакторе ежесекундно закипает тысяча литров воды. Повышенное давление – это перегрузка системы, а в худшем случае – утечка радиоактивного пара.
Подошла одна из операторов – тоненькая, крошечного роста Анна.
– Все ключевые показатели нормальны: давление, уровень воды…
– Ты меня пугаешь, Хайнц! – Соня крепче сжала его плечо.
Подошел начальник смены Роберт.
