Он остановился.
Довольно. Сколько можно кружить по этим проклятым галереям? Сейчас он вернется к длинноволосому и потребует, чтобы тот сам проводил его к месту встречи.
Он повернулся и в ту же секунду почувствовал нестерпимую боль, словно в позвоночник вонзили раскаленный металлический прут. Ноги подкосились, он упал ничком и застонал.
С трудом повернулся на спину и открыл глаза.
– Ты, наверное, забыл, что я просил тебя не связываться с полицией?
Скорпион улыбался, крутя на пальце электрошокер.
И что на это отвечать? Бессмысленно уговаривать палача, что он, Леннарт, ему еще пригодится. Надо попытаться выиграть время, может быть, сэповцы где-то рядом.
Как они могут быть рядом? Мобильник в кармане пальто! Они же пеленгуют его мобильник… И с полным основанием считают: там, где мобильник, там и Леннарт.
Черт!
Есть ли у него шанс остаться живым?
– Я перевел вам деньги, – задыхаясь, пролепетал он. – И я не связывался с полицией… это не я. Меня арестовали. И я не послушался их… я же перевел вам деньги! – повторил он.
– Ты мне стоил куда больше, чем все, что ты перевел. Я платил куче людей. А у нас с тобой был договор. Тебе известен смысл договора? Смысл договора еще и в том, что его нельзя нарушать.
– Я ничего не нарушал! Я же сказал – меня арестовали! И я сделал все, чтобы план удался.
– Ой-ой… вся ли это правда, Леннарт? – Скорпион доброжелательно улыбнулся. – Если бы ты перевел деньги и предупредил меня, я бы тебя оставил в покое. Ты разбирался бы с СЭПО, как повезет. Но ты выбрал другой путь.
Все ясно – Скорпион вынес ему смертный приговор.
Но он не хотел умирать. Как может хотеть умереть человек, который только начал жить?
Еще один разряд – молниеносное движение, Леннарт даже не заметил, когда Скорпион успел поднять электрошокер. В мозгу что-то вспыхнуло, как при коротком замыкании. Мускулы превратились в желе, он больше не владел своим телом.
Скорпион уверенными движениями намотал что-то ему на шею.
Собака на поводке, – смутно мелькнула ассоциация.
Он как бы смотрел на себя со стороны, даже не испытывая особого сочувствия, как смотрел бы фильм, сидя у себя дома в говардовском кресле. Собака на поводке… вся его жизнь – жизнь собаки на поводке.
Сильные руки подняли его обмякшее тело. Скорпион подтащил его к стене и посадил.
Леннарт вдруг вспомнил слова шпиона Стига Берлинга: от стыда не избавиться.
Но сейчас, измученный и беспомощный, он впервые с 1983 года понял: ему больше нечего стыдиться.
Он искупил свой грех.
Хайнц
Атомная станция «Форсмарк», Эстхаммар, январь 2014
– Утечка? Что ты сказал… утечка? Это невозможно!
Соня произнесла эти слова почти шепотом, но в наступившей тишине они прозвучали как крик.
Никто из работников станции никогда раньше не сталкивался ни с чем подобным.
Хайнц спрятал лицо в ладони.
Худшего сценария не придумаешь. В самых диких фантазиях.
Саботаж.
Насколько ему известно, это первый случай саботажа атомной станции в истории. Нигде в мире такого не было.
Теперь не только шея, но и лицо начальника смены Роберта покрылось яркими красными пятнами.
– Утечка… в турбинном зале серьезно повышен уровень радиации.
Анна, оператор реактора, уставилась на панели с приборами.
– Этого не может быть. Мы бы увидели.
И тут Хайнц взорвался.
– Вы что, идиоты? Я в десятый раз говорю: система врет! Она врала все последние часы. Мы гнали реактор с большим превышением давления, и один бог знает, сколько это продолжалось. Нельзя верить ни одному показателю, вся система глючит! Ее перепрограммировали!
На этот раз Роберт не возражал.
– Режим быстрой остановки реактора, – он сразу перестал заикаться. – Немедленно!
Анна и Соня бросились к пультам управления.
– Ты еще сказал… посторонние люди. Кто мог к нам проникнуть?
– Экологические психи. Перелезли через забор и приковали себя цепями к внутреннему ограждению.
– Опять? В такую метель? И как они могли перелезть через забор? А охрана?
– Не знаю… У них палатка. Сидят и поют песни… мир во всем мире, долой ядерных убийц. То есть нас с тобой. Извини…
Роберт говорил, глядя в пол, – ему было стыдно за нотацию, которую он прочитал Хайнцу.
– Черт с ними, – решил Хайнц, остывая. – Пусть занимается служба внешней безопасности. У нас здесь проблемы посерьезнее.
Роберт кивнул и подошел к Соне.
– Графитовые стержни опущены, – доложила она, не поворачиваясь, и ткнула пальцем в дисплей. – Реактор остановлен.
Из Роберта будто выпустили воздух – он опустился на стул и пробормотал:
– Слава тебе, господи…
– Я не верю! – твердо произнес Хайнц. – Я не верю ни одному показателю.
– Ты хочешь сказать, что…
Анна не дала окончить фразу.
– Что-то не так. Мощность не снижается. И давление в реакторе высокое, и температура…
– Вы же видите… пока не опускали стержни, ваши компьютеры показывали нормальные цифры… с точностью до наоборот.
– Но ведь стержни все-таки опущены! – в голове у Сони не укладывалось, что и эти данные могут быть неверными.
Стержни… Карбид бора поглощает нейтроны. Чем глубже опущены стержни, тем медленнее идет реакция, пока не прекращается совсем. В экстренных случаях стержни опускают на полную глубину, и через четыре секунды реакция останавливается.
– Нет, – уверенно сказал Хайнц. – Стержни не опущены. Во всяком случае, не до конца.
Соня посмотрела на него, как на привидение, и опять перевела глаза на экран. Она просто-напросто не могла в это поверить. И Хайнц ее понимал. Соня провела полжизни в зале управления, и она не могла представить, что вся контрольно-измерительная система вышла из строя. Верный и преданный друг в считаные часы превратился в коварного и смертельно опасного врага.
И в это мгновение их оглушила сирена. И не одна – завыли все сирены на станции. Под этот вой особенно страшным стало беспорядочное и злобное мигание красных жидкокристаллических ламп на многометровой панели.
– Давление в реакторе растет, – панически крикнула Соня внезапно изменившимся голосом. – Уровень воды критически низкий!
– Утечки в реакторе… – побелевшими губами прошептала Анна. – И за пределами…
– О боже… – обреченно произнес Роберт. – Утечка между генератором и конденсатором… поэтому и уровень падает.
