Да… Том слышал про такой феномен.
– Ты отпускаешь меня и получаешь взамен ее жизнь. Даю слово.
Том ослабил захват.
– Иди прямо сейчас, если хочешь успеть, – Скорпион заметил его нерешительность.
Отпустить? И человек, подло отравивший Кнута и зверски расправившийся с Леннартом, уйдет безнаказанным… а если не отпустить – погибнет Гелас. Вполне возможно. В его действиях есть своя логика – Скорпион сохранил жизнь Гелас в своих интересах, она служила ему своего рода страховым полисом, козырной картой для шантажа. И вот такой случай настал. Он собрался исчезнуть, и Гелас ему больше не нужна.
Том поднял электрошокер и сунул в карман.
– Ты умен, Бликсен. Верное решение.
Неповрежденной левой рукой Скорпион достал из кармана ключ и кинул на снег.
– Выдернешь красный кабель. У тебя самое большее пять минут.
И, не оглядываясь, захромал к выходу.
– Не пытайся за мной следить!
«Он меня обманул», – лихорадочно думал Том, дрожащей рукой поворачивая ключ в замочной скважине.
Никогда не думал, что все эти киношные кошмары могут случиться с ним, Томом Бликсеном, заместителем генерального директора солидной компании «Свекрафт». Но взрывы бывают не только в кино… Чуть не каждый день газеты сообщают об очередном смертнике.
Может быть, вот этот поворот ключа – последнее, что ему удастся сделать в жизни. Или когда выдернет этот красный кабель… да и есть ли он?
Надо решаться. Он зажмурился и рывком открыл дверь. В прихожей темно, но сюда доходит слабый свет из какой-то из комнат.
Странная квартира – такое чувство, что здесь никто не живет. Возможно, собираются прихожане армянской апостольской церкви.
В первой же комнате он увидел знакомое пальто – оно было на Гелас, когда они пошли к ней домой из ресторана.
Скорпион не солгал. Гелас где-то здесь. Из холла – три двери. Посмотрел на часы – если он не ошибся, осталось чуть больше минуты. Дернул первую – туалет. Две другие совершенно идентичны.
Дернул первую. Большая комната. Диван и десятка три аккуратно, как для собрания, расставленных стульев. Может, и правда здесь какая-то церковная община? На диване подушка и шерстяное одеяло.
Здесь ее нет. Выскочил в холл и буквально вышиб вторую дверь.
Темно. Ушло несколько секунд, пока он различил в дальнем углу старинную железную кровать с блестящими шариками на спинке и пружинной сеткой.
На кровати – она. Гелас. Тонкие белые руки подняты над головой – сначала Том решил, что она собралась встать, но сразу понял – нет, не собралась. Руки скручены в запястьях и привязаны к спинке.
Он быстро огляделся. Неужели и вправду бомба? И сколько секунд в его распоряжении.
Первое, что он должен сделать, – найти и обезвредить бомбу. Если она есть. А уже потом освободить Гелас.
Идиот. Надо было выбить из Скорпиона, где именно он спрятал бомбу.
«Куда бы я сам ее положил?»
Он оглядел комнату.
«Только под кровать!»
Быстро нагнулся и тут же увидел зловещие красные цифры.
Десять секунд? Две?
Он вытащил взрывное устройство из-под кровати. Выглядит совершенно безобидно, как самодельный любительский приемник тридцатых годов прошлого века, он видел такие в музее.
Таймер. Семь, шесть, пять… цифры словно перетекают друг в друга.
Пять секунд!
Пять секунд до вечности. Услышит ли он когда-нибудь Ксюшин смех? Увидит ли ее удивительную, обезоруживающую улыбку… Он зажал тонкий красный кабель между большим и указательным пальцем и дернул.
Закрыл глаза и мысленно сосчитал:
…три, два, один…
Тишина. Он жив. Скорпион и в самом деле соблюдал «закон», бандитский кодекс чести. И тренер-уголовник тоже говорил: «Надо поступать по понятиям».
Но жива ли Гелас? Даже не пошевелилась…
Спутанные черные волосы разбросаны по подушке, как выброшенные волнами водоросли на морском берегу.
Он наклонился и сжал ее связанные руки.
Холодные… Неужели он ее убил…
Том осторожно повернул голову Гелас к себе.
Бледное, как мел, лицо. Полураскрытые глаза…
И вдруг она моргнула, глаза осветились жизнью.
– Том?.. Мы живы?
– Да. Мы живы, – прошептал он, хотя полной уверенности у него не было.
Эпилог
Стокгольм, апрель 2014
Сонни последний раз обошел дом. Обстановка изменилась – он накупил кучу каких-то вещей – яркий плед, цветочную вазу, в которую поставил первые нарциссы из сада. Зачем-то купил сервировочную тележку – ему представилось, как он вкатывает ее в гостиную, а на ней несколько бутылок «Шабли» и блюдо с тигровыми креветками и мидиями в облаке душистого пара.
Посмотрел на отодвинутую на самый край стола кипу брошюр турфирмы. Поездка на Мальту отменяется, задаток пропал. Ну и бог с ним.
Приезжает Ирина – какая там Мальта!
И что ему там делать одному? Покупать очередную тарелку?
Что она о нем подумает? Тогда, когда у них был роман, он только-только закончил службу в патрульной полиции и был в потрясающей физической форме. А потом забросил тренировки, ему было интереснее постигать тайны русского языка и дивиться его богатству и поэтичности.
«Ты, Сонни, опустился, – упрекнул он себя. – И она наверняка обратит внимание. Не скажет, конечно, но подумает, как он опустился!»
Но тут ничего не сделаешь. Раньше надо было думать.
А дом стал вполне уютным.
Он попробовал оглядеть свое жилье глазами женщины. Даже вслух сказал: «Надо посмотреть глазами женщины». Очень прилично, хотя мог и ошибиться. Откуда ему знать, какими глазами смотрят женщины…
Скажем так: куда лучше, чем было. Последствия истории со «Свекрафтом» еще долго отзывались неимоверным количеством работы. Ему пришлось прекратить тренировки – просто не было времени. А о доме и говорить нечего.
Последнее, что он сделал перед уходом, – погрузил пустые банки из-под пива в большой бумажный пакет.
Вспомнил слова Ирины, что русские парни слишком много пьют.
Еще подумает, что и он такой же. В последние месяцы его диета могла служить отрицательным примером для адептов здорового образа жизни: пицца, гамбургеры и пиво.
Представил себя в качестве экспоната: вот человек, пренебрегающий здоровым образом жизни. И посмотрите, что с ним стало.
Апрельское солнце растопило последний островок снега у стены, но подснежники, крокусы и нарциссы не стали дожидаться исчезновения этого напоминания о суровой зиме, замелькали тут и там на газоне с неубранными прошлогодними листьями. Один анемон, самый нетерпеливый, даже пробился сквозь снег.
