— Ты сказала про сосульку — часто. Это как?
— Большая сосулька летит дальше, но и времени на то, чтобы она наросла, нужно больше. Думаю, что один раз в минуту — реально. Мелочью же можно пулять почти как из пулемета — раз в секунд пять-десять.
— Спасибо. Мне подумать надо.
На некоторое время мы замолчали, и я набрал скорость. Русло Орнежа то немного сужалось, то расширялось так, что казалось гигантской рекой. Я летел по прямой, а оно то уходило куда-то далеко в сторону, так, что можно было видеть только разрыв в однородном ковре леса, то плавно возвращалось, чтобы, проводив самолет, уйти в другую сторону. Никаких лодок или барж на воде видно не было. Лишь один раз вдалеке мелькнуло нечто, похожее на баржу, но в блеске неба, отраженном водой, не было видно следов движения, и я решил, что, что бы это ни было, оно было неподвижно.
Ана заерзала и затем опять повернулась ко мне:
— Илья?
Я сбросил скорость, чтобы ветер не мешал разговору.
— А чего ты хочешь? — продолжила девушка. — Вот раньше ты хотел вернуться — вернулся. Ты хотел разобраться — мне кажется, разобрался. А что теперь? Наша сделка испарилась сразу, как только мы оказались на Земле. Зачем ты вернулся сюда?
— Ну, во-первых, ни с чем я не разобрался. На Земле, в земной науке, «разобрался», значит, могу повторить. Любой инженер, который знает, как работает, например, двигатель, может сделать, при наличии материалов, инструментов и времени, такой же или другой. Это будет означать, что он разобрался. Я же, как ты понимаешь, даже при наличии черной дыры под боком ничего воссоздать не могу. Даже если бы у меня были и материалы, и инструмент, и время — не могу. Это значит, что ни хрена я не разобрался.
Я немного подумал, хмурясь и чувствуя себя чем-то недовольным. Ана терпеливо ждала, все так же сидя вполоборота.
— Во-вторых. Почему ты решила, что наша сделка расторгнута? Ни ты, ни я не получили то, что хотели. Прыжок на Землю через двенадцать лет — это не то, что я на самом деле хотел.
Я замолчал снова. Девушка смотрела на меня, как если бы я еще не ответил на вопрос.
— Ну, и в-третьих. Я считаю, ты мне доверилась. Бросить тебя одну — худший грех, который только есть на Земле. Называется «предательство». Ну, по крайней мере, у моего народа.
Ана, ничего не ответив, отвернулась, и я прибавил тяги.
Глава 15
Я думал. Я был уверен, что скелле уже приняли наш вызов. Конечно, этот мир не такой быстрый, как Земля — пройдет еще немало времени, пока они примут решение, что делать. Но в том, что, рано или поздно, нам предстоит встретиться, я не сомневался. Пытка скелле, с которой я познакомился здесь, оставила глубокий шрам во мне. Я одновременно боялся и ненавидел их. В этом чувстве была неразрывная связь — я ненавидел именно потому, что боялся. Боялся же я абсолютно иррационально — мое сознание в этом не участвовало, страх поселился во мне, где-то в глубинах древних частей мозга. Ненависть, порождаемая неконтролируемой химией, пугала. Но поделать я ничего не мог. Когда я обдумывал, как защититься от магии сестер, моей первой реакцией было — убить. Сколько я себя помнил, никогда не был таким кровожадным. Поэтому сейчас я старался обдумать способы, которые могли бы защитить нас без нападения на противника.
Первый и самый очевидный способ — не приближаться к скелле. Их магия непосредственно действует на очень маленьком расстоянии, и избежать ее мне должна была помочь подзорная труба. На ее изготовление пошли линзы из неведомого мне кристалла, добываемого в Радужном разломе, который я так и не увидел, хотя был совсем рядом. Линзы из этого материала реагировали на любую неоднородность в потоке энергии от Источника и превращали ее в видимый свет. Таким образом, используя эти линзы, местные распознавали наличие магических элементов в вещах и людях. Установив их, как детали оптической подзорной трубы, я мог видеть скелле через любые материалы и препятствия. Однажды, это уже спасло мне жизнь. Моя подзорная труба, потрепанная и пролежавшая под открытым небом семь местных лет, аккуратно отремонтированная, должна была обеспечить мне преимущество в игре кошки-мышки. Правда, радиус ее действия был весьма ограниченным, но я надеялся, что смогу разглядеть скелле метров со ста.
Главное, в чем я нуждался — это время и информация. Мне бы прожить здесь спокойно хотя бы годик, я бы такого наворотил! Подтверждением моей самоуверенности был летательный аппарат, который я, не мудрствуя лукаво, назвал — самолет. На его разработку и постройку ушла всего пара месяцев.
Второе, что мне было жизненно необходимо — это добраться каким-то образом до книгохранилища сестер, которое находилось в Арракисе. Из того, что мне рассказал Михаил, я мало что понял, но так было потому, что полагаться приходилось на память человека, который много лет назад переводил эти тексты, даже не осознавая, что они значат. Здесь моя самоуверенность давала сбой, но другого варианта действий у меня пока не было. Разве что лететь к Хилитам.
И наконец, в моей голове роились идеи о том, как защититься от магии — можно было бы располагать, например, на угрожаемом направлении зоны с наведенным импульсом. Пока в этой области нет ничего, кроме воздуха, результатом будет банальный сквозняк, но стоит туда влететь, например, сосульке, как она будет сбита с траектории или разрушена. Или можно было бы блокировать для скелле сам источник. Тем же способом, как они это делали со своими арестованными сестрами. В том случае использовался специально сконструированный шлем, который дробил, как в калейдоскопе, поток энергии от черной дыры, не позволяя магам управлять ею. Можно было бы сбросить облако из дробленого материала, который шел на изготовление линз, как дымовую завесу между нападавшими и направлением на источник. Тот же принцип, что и в рассеивании дипольных отражателей Земными боевыми самолетами, чтобы исказить или, даже, блокировать поток энергии от радара.
Идеи толклись в голове, требуя внимания и просчета. Во мне росло убеждение, что я физически не смогу справиться со всем этим. Любая идея, даже при условии поддержки со стороны, требовала для своей реализации времени. Следовало сосредоточиться на самом важном, на том, что приведет меня к цели. Но для этого я должен был честно ответить на вопрос Аны — что я хочу? И не ей ответить, а самому себе. Что, на самом деле, для меня важнее всего?
Я уже понимал, что, засев за привычное творчество — все эти самолеты, пулеметы, корабли и пушки, — я попаду в ловушку. Ловушку воспроизведения, на новой основе, той же материальной культуры Земли. Я, конечно, много чего смогу, но все это будет вторично. На Земле миллионы людей каждый день занимаются совершенствованием их материального окружения. Пример тому — наше путешествие на Землю. Прошло всего двенадцать лет, а я уже воспринимал своих соотечественников как иностранцев. Пройдет еще столько же, и они будут казаться мне инопланетянами. Единственное, что могло бы действительно качественно изменить ситуацию, — это разгадка черной дыры и того, как древние научились путешествовать между звезд. На Земле этого не было, на Земле не было источника. Сколько бы ни прошло лет, у меня есть фора. Я плод от плода земной культуры, меня учили почти двадцать лет, чтобы я разбирался в земной технике, и я понятия не имею, как меня перекинуло сюда. Значит, и земляне бесконечно далеки от этого. И только я, как их полномочный представитель, могу разгадать это. Это моя цель.
