— Ань! Оставь их! — выкрикнул я скелле.
Еще один снаряд ударил по несчастной пустой палубе.
— Держи машину над баржей! — зарычала девушка.
Я послушно сдвинулся к барже, зависнув над ней, но не рискуя опускаться ниже — не хотелось бы попасть под непосредственный удар магии. В воздухе опять зашипело, перегнувшись через борт, я уставился на судно сквозь подзорную трубу. Три скелле, все живы. Экипаж затащил их под защиту надстройки на баке. Воздух продолжал шипеть, и, оторвавшись от трубы, я обнаружил огромный ком льда, висящий рядом с машиной. От него клубами расползалось в воздухе облако водяного пара, Ана напряженно замерла, откинувшись в своем отсеке. Я проводил взглядом небольшой дождик, который сыпался с миниатюрного летающего айсберга вниз, и неожиданно заметил, что поверхность воды вокруг баржи словно продавилась огромной впадиной, рядом с центром которой болталось судно. В следующее мгновение чаша колыхнулась, ледяной ком килограммов на тридцать весом устремился на встречу с рекой. Я слегка прибавил тягу, отводя машину в сторону. Раздался глухой удар — в отличие от снарядов, которыми обменивались скелле до того, эта глыба не развалилась от удара, не брызнула ледяной крошкой и обломками, она проломила палубу и исчезла в глубине трюма. Ана молчала. Похоже, она выдохлась, бешеная энергия сменилась равнодушием и усталостью. Пользуясь ее пассивностью, я направил самолет в сторону дальнего берега Дона и набрал высоту.
Глава 17
Я впервые видел здесь звездное небо. Казалось, что оно было усеяно светящимся туманом несчетного количества мелких звезд, поверх которого мерцали разноцветные и разнокалиберные светила покрупнее. Ничего необычного я не заметил — просто очень много звезд и ни одного знакомого созвездия. Возможно, я не умел их распознавать, возможно, я смотрел не туда. Я валялся на теплом песке, закинув под голову руки, и рассматривал невиданную еще мною картину. Ана возилась в крохотной палатке, которую мы дотащили сюда с Земли.
После встречи на реке девушка была спокойна и рассудительна. Мне показалось, что для нее весь этот бой был как разрядка копившегося напряжения, как транквилизатор. Было впечатление, как если бы она приняла успокоительную таблетку. Ощущая ее спокойствие, расслабился и я. Конечно, случившийся инцидент был неприятен и неожидан. Лети мы ста метрами дальше, даже не заметили бы, что нас ждут. Однако он одновременно внес ясность, расставил точки над «и». На нас напали первыми, нас пытались убить. Я предполагаю, что у скелле на барже не было такой задачи, и они, что называется, проявили инициативу. Думаю, что им велели наблюдать. У скелле была какая-то своя система дистанционной связи, и я был уверен, что они выставили такие патрули на всех притоках Дона. Во всяком случае, на их месте я именно так и поступил бы. Их задача была определить направление движения неизвестных летунов, а не изображать доморощенное средство ПВО. Но случилось, как случилось. Даже не знаю, смог бы удержаться от атаки я, будь на их месте. Хотя должен был. Я с Земли, что такое армия, прекрасно знаю. Вам, рядовой, какая была поставлена задача? Копать? Вот и копайте! На наше счастье, орден скелле — не рыцарский, не воинский, а женский монашеский. Ана говорила о том, что у них есть боевые маги. Наверняка, встреть мы их, они не поступили бы так глупо, обозначив себя в невыгодной позиции и не добившись никакого результата.
Палатка зашуршала, Ана выбралась из нее:
— Ты где спать будешь?
— Ань, а вот ты говорила, что сосульками кидаются два мага — один формирует ее, другой держит на месте, направляет и отправляет в полет. А как же ты, одна, делала все одновременно?
Девушка выпрямилась, постояла, глядя на звезды:
— Я лягу в палатке.
— Я тут останусь, буду тебя героически охранять. Ты не ответила.
Она вздохнула:
— Просто, я не обычная скелле. Тебе лучше не знать подробностей.
— Почему это? Что такого секретного, чего я еще не знаю?
— Я спать хочу. Поговорим потом.
— Ладно, ладно. Я все понимаю — спецназ, ниндзя и все такое.
— Спокойной ночи, охранник ниндзя.
— Ань?
— Ну, чего еще?
— А как думаешь, твой отец уже знает, что скелле объявили боевую тревогу и почему они это сделали?
Девушка развернулась, подошла ко мне и опустилась на колени рядом:
— Я очень надеюсь на это. Раньше, по крайней мере, ему бы точно доложили.
— Допустим, ему доложили — он догадается, куда мы направляемся?
— Если он поймет, что это я, то да.
***
Утро встретило нас безрадостно. Угрюмые темные облака ползли с запада, подгоняемые резкими порывами ветра. Дождя пока не было, но если бы это было на Земле, то я бы сказал, что пора убирать вещи в дом. Позавтракав, мы взлетели с небольшого острова посреди Дона, где укрылись вечером накануне. Самолет загудел и закачался, испытывая непривычные нагрузки. Ничего подобного здесь я раньше не видел, но Ана была спокойна, и я решил, что нас ждет обычный сильный дождь. Широкое полотно реки под нами покрылось барашками, серебристая степь с клочками деревьев вторила реке красивыми волнами. Я начинал беспокоиться. Большие самолеты на Земле предпочитали обходить стороной грозы, мы же на нашем аэроплане с трудом преодолевали встречный ветер. Когда вдалеке стала заметна туманная пелена между низким угрюмым слоем туч и серой кипящей водой, я понял — пора искать аэродром. На правом берегу виднелось крохотное селение в несколько домиков, причал и лодки, болтающиеся на воде у него. Обойдя деревеньку по дуге, я осмотрел ее внимательно через трубу и, не заметив скелле, решил садиться рядом с подветренной стеной самого большого дома.
Неопытность пилота едва не стоила нам летательной машины. Едва удерживаемый мной против ветра аппарат опустился в ветровую тень от здания, нас резко косо качнуло на дом. Я среагировал, но события развивались быстрее, чем я их осознавал. Самолет, едва не врезавшись носом в крышу дома, отпрянул, задираясь и разворачиваясь боком. Так как мы продолжали снижаться, в следующее мгновение правая лыжа ударилась о грунт, самолет наклонился и, хрустя ребрами, качнулся назад, замер на мгновение и тяжело опустил нос, отчего позади что-то громко хрустнуло.
Сели. Болели ушибленные плечо и колено, я не шевелился, боясь оглянуться на заднюю стойку. Наконец-то, отойдя от шока, я полез из самолета. Ана что-то шипела, наклонившись в кокпите. Спрыгнув под первыми каплями дождя, пригнувшись, протиснулся под брюхом машины к доморощенному шасси. К счастью, стойка уцелела, сломалась часть лыжи, торчавшая за ней сзади. Осмотрев бегло фюзеляж и убедившись, что, вроде бы, все цело, выдохнул с облегчением.
— Ну, что? Все нормально? — выбравшаяся из самолета Ана вопрошающе смотрела на меня, потирая локоть.
— Мелочь. Что с тобой?
— Локтем ударилась.
— Пройдет. Пошли в дом?
