Ана кивнула, оглядываясь. Вокруг было пусто, никто не вышел узнать, что это хрустит за стеной, никаких любопытных, никаких детей. Мы, обойдя здание, зашли в тяжелую, сбитую из темных, черных досок дверь.
Большая комната, даже, можно сказать, зал. Тусклый свет через небольшие окна едва освещал ее. На нас уставились в удивлении лица двух мужчин — один молодой, другой постарше — и женщины. Я решил опередить скелле:
— Здравствуйте! Позвольте дождик пересидеть? — широко улыбаясь, спросил я. Ана молчала.
Старший, который сидел за столом, поднялся:
— Сидите, конечно. А как вы тут оказались? Я через окно всю реку вижу — вашей лодки не усмотрел что-то.
— Она с другой стороны, — и, кивнув Ане, я негромко добавил, обращаясь к ней: — Я выскочу, закрою палаткой кокпит.
Дождь уже лупил, пристреливаясь, как из пулемета. Редкие капли тяжелыми пулями пробивали одежду и волосы. Настоящий шторм был впереди, а я уже был мокрый насквозь.
Закутывая материалом от палатки отсеки для пилотов, услышал:
— Ух ты! Чего это?
Молодой мужик выскочил следом за мной и теперь стоял, такой же мокрый, как и я, и, разинув рот, смотрел на самолет.
— Лодка.
Парень очнулся от ступора и рванулся помогать. Надо признать, что простые люди бывают куда благороднее в своем незамысловатом поведении, чем самые утонченные знатоки этикета. Несколько минут спустя, уже под проливным дождем, вымокшие до последней нитки, мы заскочили в дом. У местных не было обычая пожимать руки, поэтому я просто и от души сказал:
— Спасибо!
— Да на здоровье. — ответил парень и, повернувшись к старшему, затараторил: — У них там такая лодка! На ногах!
Похоже, наше присутствие его ничуть не смущало. Ана стояла рядом с женщиной, о чем-то тихо переговариваясь, и смотрела в нашу сторону. Я почему-то почувствовал облегчение от того, что хозяева не признали в ней скелле, а она не нашла нужным это обозначить.
Почти три часа спустя мы были готовы к взлету. Крохотная деревушка целиком была населена одной большой семьей, которая промышляла добычей лохов
9, потреблявшихся в несчетном количестве населением Оруила. В доме, куда мы зашли, жили старшие. Гостеприимные хозяева вели себя как истинные джентльмены — накормили вкуснейшим супом из лоха, с любопытством не перебарщивали и даже помогли нам с самолетом. Ану, скорее всего, из-за земной одежды, они как скелле не опознали, и это успокаивало. Самое интересное, что самолет не воспринимался ими как какая-то запрещенная или опасная техника или магия. Раз люди летают, значит, можно. Правда, то, что моя спутница аристократ, они, как выяснилось, определили сразу же. Главной причиной этого была кровь древних жителей побережья. Сейчас большая часть обитателей Мау, по крайней мере, те, кого я видел, напоминали своим обликом североамериканских индейцев — светлокожие, хотя и темнее, чем я, с прямыми темными волосами, широкими скулами и неуловимой для меня азиатскостью в лице. Ана же, как и ее отец, как и капитан Мих, принадлежали к потомкам населения, почти исчезнувшего после катастрофы. Они были намного темнее и более всего напоминали представителей восточноафриканской расы — почти европеоидное лицо, узкий нос, широкие глаза, прямые темные волосы. Сегодня такая кровь сохранялась только среди нескольких древних аристократических семей. Сдержанное любопытство хозяев как раз и объяснялось очевидной для них принадлежностью Аны к благородным семьям. Мало ли что там у аристократов — любопытно, конечно, но лишний раз нос совать не стоит.
Мне много рассказывали о том, что после катастрофы скелле, уничтожая остатки древней культуры, опирались на страх и ненависть простых людей. Если это было и так, то сейчас, по-моему, никакого страха, а тем более ненависти, среди обычных людей давно уже не было. Высыпавшее после короткого ненастья население деревеньки демонстрировало скорее восторг и любопытство, чем страх и непринятие новой техники. Пока мужчины деловито помогали нам передвинуть наш самолет подальше от дома, несколько женщин внимательно наблюдали за суетой, отгоняя из-под ног старших визжащую от восторга стайку детворы.
Мои земные привычки с трудом покидали меня — казалось неестественным не попрощаться с гостеприимными хозяевами, не пожать всем руки, не помахать рукой из окошка. Ана же уже забралась на свое место, да и мужики торопились занять лучшие места в намечавшемся представлении. Я махнул рукой и полез в самолет.
Машина заскрипела шпангоутами, отрываясь от грунта. Сердце сжалось — мне как инженеру каждый лишний звук в конструкции был как заноза в известном месте. Хотелось немедленно все проверить, подтянуть очевидно ослабевшие соединения, починить поломки. Но время поджимало, и вместо этого я начал плавный подъем.
Ветер утих, с запада надвигалось невиданное мной сплошное поле ясного неба — совсем синего, такого похожего на земное. Внизу вопила детвора, что-то кричали взрослые, но не тревожно, а приветствуя забытую здесь технику. Я не удержался и сделал прощальный круг над деревенькой, вызвав еще один взрыв криков снизу, и направил машину на запад, к морю.
Глава 18
С периодическими короткими посадками мы летели целый день. Я с любопытством разглядывал изменяющуюся местность внизу. Чем дальше, тем больше серебристый ковер степи расчерчивался бурыми островами чего-то, похожего на тростник или камыш. Городов, которые мы старались облетать подальше, становилось все меньше, но те, что встречались, были гораздо больше всего, что я видел раньше. Многочисленные протоки и речные русла убегали в стороны от главной дороги, которая здесь напоминала настоящую автостраду, забитую многочисленными судами всех размеров, среди которых я заметил настоящие гиганты. Регулярно попадались поезда из нескольких барж, сцепленных вместе. Ближе к вечеру на горизонте замаячило что-то действительно большое — под заходящим солнцем блестели многочисленные крыши и окна, слепящее отражение светила на зеркале Дона напротив города прочертил первый увиденный мною здесь мост.
Ана повернулась ко мне и махнула рукой в сторону:
— Это Арсонил. Уходим севернее.
Как ни любопытно было взглянуть на местную столицу, но риск был огромен, и я не стал настаивать. Надеюсь, что я еще смогу рассмотреть его поближе. Ана говорила, что отсюда до поместья Уров на побережье моря всего километров двести. Мы сегодня уже поставили рекорд, преодолев, по моим прикидкам, километров шестьсот, но близость цели подстегивала. Длинные сутки также способствовали этому. Хотя солнце уже висело низко над горизонтом, до полной темноты оставалось еще часа три. Мы решили двигаться, пока сможем.
Картина, которая развернулась под нами немного погодя, заставила меня раскрыть рот от изумления. Вздымаясь высокими и широкими площадками, из степи торчали многочисленные многоугольники разнообразных форм. Поле, словно выложенное неплотно подогнанной гигантской плиткой, тянулось до самого горизонта. Косой свет от низко висящего солнца подчеркивал темные ровные щели между ромбами, треугольниками, квадратами, параллелепипедами и длинными вытянутыми прямоугольниками. Проходы, каждый метров пятьдесят шириной, извивались между гигантских плит, подсвеченных розоватым светом от солнца, как бездонные трещины, причудливым узором разорвавшие кору планеты.
