Наконец лес закончился. Шарик света тусклой искрой метнулся через мелкие песчаные дюны, вильнул в сторону и застыл под брюхом самолета. Отблеск его света на днище летательного аппарата позволил сориентироваться, и я уверенно зашагал к машине. Открыв дверь, кряхтя, уселся прямо на порожек и откинулся в изнеможении. Рауст с грохотом, не церемонясь, сгрузил все мои вещи рядом.
— А чего это такое? — отойдя на пару шагов назад, он рассматривал машину.
Ана присоединилась к нему:
— Такой огромный!
Я с трудом сел, тошнило, голова кружилась, каждый вдох отзывался болью, горели, кроме всего прочего, запястья и лодыжки. Хотелось лечь и заснуть. Я был на грани того, чтобы отрубиться.
— Это лодка такая, — ответил я охраннику.
Ана уловив что-то в моем голосе, тут же подошла — мне стало легче, острая боль притупилась, но тошнота и головокружение не проходили.
— Тебе надо в постель, и чем скорее, тем лучше.
— Я тебе все объясню — поведешь машину. Надо только Рауста перебросить, — и уже обращаясь к последнему: — Рауст! За хвостом лодки идут три ложбины. В третьей, прямо по ходу хвоста, я зарыл рюкзак — это такая сумка с вещами. Над ним кустик воткнут. Найди, пожалуйста.
Я залез в машину. Усевшись в кресло пилота, я, несмотря на ужасное больное состояние, почувствовал себя спокойно — теперь все в моих руках.
Сзади просунулся Рауст:
— Нашел!
— Давай сюда и забирайся. Дверь закрой и запри на щеколду. Ань, гаси этого светляка под брюхом.
— Не видно же ничего будет.
— Гаси — мы как на выставке. Архитектурная подсветка, блин! У меня маленький фонарик в рюкзаке.
Возившийся сзади охранник передал мне рюкзак и уселся прямо на пол — никаких сидений сзади я не делал, мои товарищи по контрабанде прекрасно обходились мешками. Девушка устроилась на сиденье рядом со мной. Некоторое время мы ворочались и устраивались в полной темноте, затем я нащупал крохотный светодиодный фонарик — пуговицу на прищепке — и пристроил его перед собой. Слабенький белый свет почти ничего не освещал, но мне этого было и не надо — фонарик был нужен только лишь, чтобы подсветить планшет, экран которого сам не светился. Пристроив на штатное место земное чудо техники, которое служило мне здесь в качестве компаса и альтиметра, я внезапно ощутил себя дома, на Земле. Мне показалось, что я опять сижу в кабине своей машины, в комфорте и безделье, светятся приборы, вот только за окнами сплошная тьма, которой уже не найти в земном городе.
— А чего это? — физиономия Рауста торчала из щели между нашими сиденьями.
— Держись давай! — ответил я и потянул рычаги, которые включали движители. Хвостовой привод самостоятельного устройства для вращения активного ядра не имел. Я просто разблокировал тормоз, удерживавший вертушку, установленную на хвосте, которая вращалась от малейшего дуновения ветра. Ветра, правда, практически не было, но это и не важно. Стоит машине шевельнуться, и вертушка понемногу завертится — она очень легкая и чувствительная. Другое дело — главный привод. Тяга разблокировала маленькую вертушку и провернула ее одновременно — импульс от ядра тут же толкнул ее лепестки-«чебурашки», и позади, под потолком кабины, застрекотал маленький ротор. Мои спутники обернулись, но что можно увидеть в почти полной темноте?
— Чего это там? — девушка повернулась ко мне.
— Чего? Чего? Когда скелле под рукой нет, приходится выкручиваться, как можем. Ты мне еще за это ответишь!
Ана фыркнула, а я сдвинул рычаг привода вертикальной тяги. Машина качнулась, и больше ничего не произошло. Хотя циферки на экране планшета засуетились — десять метров, пятнадцать. Когда высота выросла до пятидесяти метров, вдруг появились далекие огоньки, которые медленно опускались вниз.
— Это чего? — опять забубнил охранник. — Мы летим, что ли?
— Летим, летим, — отмахнулся от него я. Огоньков обнаружилось тревожно много. Дальний берег реки был усеян десятками огней выше и ниже по течению, но, что еще более странно, огни были и на этом берегу — ниже по течению на выходе из протоки, ограничивающей остров от берега, и выше. Скорее всего, люди здесь располагались заранее, так как населенных пунктов на этом берегу не было, и переправиться ночью было проблематично.
Рауст быстро сориентировался — его голова буквально торчала между мной и Аной:
— На реке, слева!
Я присмотрелся — на полпути между дальним берегом и островом на воде лежал отсвет, как если бы кто-то зажег огонь в глубоком ведре или трюме, при этом не рассчитывая, что мы заглянем туда сверху.
— Ань, ты отсюда скелле увидишь?
— Далеко. Давай ближе к ним.
— Если ты увидишь, то и они увидят. Давай-ка лучше держаться подальше.
Я увеличил скорость и, уверенно ориентируясь по огонькам, направился вниз по течению реки.
— Рауст, мы тебя высадим рядом с каким-нибудь городом, где есть почтовая пристань. Дальше сам.
— Тут поселок есть недалеко, маленький.
— В маленьком поселке тебя точно заметят. Нужен более-менее крупный город, чтобы на тебя не обратили внимания.
— Это, конечно, было бы лучше. Только ты тоже учти, быть незаметным — это моя профессия, — и Рауст вдруг проговорил с явственным акцентом и говорком, так, что на мгновение показалось, что в самолете появился еще кто-то: — Вы, господин, не серчайте! Оно, ясно, вроде бы как, только, вот.
Я вздрогнул, Ана рассмеялась:
— Тут не так далеко, километров пятьдесят, есть подходящий городок. Вот только как его в темноте высадить?
— Как, как? Вытолкаем.
— Э! Не надо толкать! Я сам спрыгну, — охранник опять изменил свой говор и теперь звучал как выходец из Облачного края. Я успокоился, похоже, он, в отличие от меня, отлично понимал, что делает и зачем.
Я слегка расслабился, опять накатывала дурнота и подступал кашель.
— Ань, подлечи еще разок — что-то мне не очень!
В темноте я не видел ее реакции, но кашель отступил и стало немного легче. Сзади зашуршал Рауст, затем протянул мне что-то:
— На, пожуй.
Я взял из руки что-то мягкое и по запаху определил — пастила из орешка. Ана молчала — значит, можно, и я сунул кусок в рот. Как ни странно, но орешек подействовал — отступила сонливость и дурнота, только по-прежнему болела спина и ныли запястья.
Огни давно исчезли за кормой машины. Я двигался, ориентируясь по земному планшету — высота двести, направление на запад. Где-то далеко на востоке заря уже должна была слегка подсветить горизонт, но мы двигались в противоположную сторону — в густую непроглядную тьму. Справа по курсу вдали появилась россыпь изогнутых дугой светлячков.
— Туда, — показала на нее рукой скелле.
