Вызвав такси до моего дома — прежнего дома, я с любопытством рассматривал сияющий в свете яркого весеннего солнца город. Никаких следов снега не было, а это ведь начало апреля. По мелким, знакомым с детства деталям я понимал, что снег, если он и был, должен был растаять недели две назад — нигде не было видно останков нерастаявших сугробов, которые обычно прятались в укромных местах города еще долго после того, как тот оттаивал от зимы. Очень чистый, ухоженный и местами пугающе незнакомый. Среди машин на улицах было так много новых, никогда не виденных мной моделей, что я искренне радовался, когда встречал знакомые марки, дожившие до моего возвращения. Улицы пестрили множеством незнакомых мелких деталей — от непривычных светофоров, если это были они, до новой разметки проезжей части. Я рискнул поинтересоваться об этом у водителя и получил в ответ длиннющую тираду про то, как стало все плохо и как оно раньше было лучше. Водитель — пожилой узбек, как выяснилось, приехал в Москву десять лет назад и помнил, как тогда было. Тогда, по его словам, можно было зарабатывать, а теперь просто караул, закрутили все гайки так, что хоть собирай вещи да уезжай.
Я поинтересовался:
— А куда поедете?
— Э, куда из Москвы поедешь? Центр мира! Все, приехали! Внуки здесь уже учатся, совсем русские стали!
***
Сзади коротко посигналил автомобиль, выводя меня из состояния ступора. Я оглянулся, водитель жестами показывал, что ему надо проехать на подземный паркинг, на входе в который я и застыл. Махнув ему рукой, я сдвинулся, пропуская машину. Знакомая береза уцелела и торчала теперь немного в стороне от места, где был когда-то подъезд моего дома. Я оглянулся на уступы гигантских башен от четырнадцати до пятидесяти двух этажей, стоявших на месте старых домов. Береза была единственным, что роднило меня с этим местом, а ведь я прожил здесь почти тридцать лет!
Я подошел к ней. Было видно, что когда-то эти березы росли в линию вдоль дорожки у дома. Теперь дорога проходила чуть дальше, и на том месте, где стояла моя машина, высилась мачта уличного фонаря. Я постоял рядом с ним, раздумывая, что делать дальше, как искать родных.
На подъездной дорожке напротив фонаря стоял кроссовер того же цвета, что и мой старый автомобиль. Я достал из кармана камень и стал вертеть его, разглядывая, не появится ли знакомая звездочка. Я уже пробовал делать это раньше, но ничего не обнаружил. Камень был безответен. Неожиданно мне показалось, что в глубине камушка что-то мелькнуло. Светило яркое солнце, которое мешало разглядеть тусклую искорку, и я повернулся к нему спиной и немного придвинулся к припаркованной машине, стараясь разглядеть хоть что-нибудь в глубине зажатого в кулаке камня. Машина громко квакнула сигнализацией, и я, дернувшись от неожиданности, отпрянул от нее. Однако та не успокоилась — в салоне автомобиля отчетливо и громко зазвонил телефон. Оглядевшись, я не заметил никого поблизости и из любопытства заглянул через боковое стекло внутрь. Центральный дисплей на панели приборов светился, телефон не умолкал. Солнце мешало разглядеть, что было на нем, поэтому я обошел машину по кругу и заглянул в окно с другой стороны. И остолбенел. На дисплее высвечивались имя и фотография вызывавшего абонента: «Илья, откройте дверь!» и моя фотография. Еще раз почему-то осмотревшись по сторонам, я потянул за дверную ручку, та щелкнула, и дверь открылась. Телефон тут же замолчал. Я стоял в нерешительности, не зная, что делать дальше. После короткой паузы раздался новый звонок. На этот раз имя высветившегося абонента было: «Илья, возьмите трубку!» Аккуратно, боком присев на водительское сиденье, я нажал на иконку ответа:
— Алло? — незнакомый голос со знакомым акцентом.
— Да, я вас слушаю.
— Илья?
— Да, а вы, простите, кто?
И неожиданно на языке Мау:
— Илья, пожалуйста, дождитесь меня. Никуда не уезжайте. Вы меня понимаете? Это очень важно!
Я машинально ответил на том же языке, на котором говорил еще два дня назад:
— Понимаю. Хорошо, дождусь.
— Меня зовут Михаил. Я плохо вожу машину. Сейчас приедет моя жена и отвезет меня к вам. Она уже едет. Но думаю, что все равно добираться мы будем около часа, — торопливо затараторил он по-русски. — Пожалуйста, не уезжайте.
— Да не уеду я, успокойтесь. А куда мой дом переехал, вы, случайно, не знаете?
— Знаю. Дождитесь, пожалуйста. Камень не потеряйте! — с явным беспокойством продолжил незнакомец. — Если хотите, можем поговорить по телефону, но это будет неудобно, да и смысла в спешке, я думаю, нет.
— Хорошо, я дождусь. А далеко они переехали?
— Не очень, но есть некоторые обстоятельства. Давайте лучше при встрече?
— Ладно, ладно. Через час я буду рядом с вашей машиной.
— Можете в ней подождать. Если вам удобно, я заведу ее.
— Да нет. Не стоит. Я только сумку брошу в салоне, а сам прогуляюсь. Хорошо?
— Да. До встречи. А у вас есть номер смарта? Ну, чтобы, там, связаться с вами, если что?
— Есть, — и я продиктовал номер.
Голос немного успокоился:
— Отлично, я перезвоню. До встречи!
— До встречи.
Стоило мне нажать иконку отбоя, как зазвонил мой одноразовый телефон. Михаил проверял номер, который я ему надиктовал.
Глава 5
Из окна квартиры на двадцатом этаже, в которой жил Михаил, открывался захватывающий вид на Москву-реку. Я был в чужой квартире, у незнакомых мне людей, но чувствовал себя дома. Михаил — худощавый мужчина лет пятидесяти с типичными чертами уроженца Мау, только подстриженный и одетый по последней московской моде — приехал за мной через полтора часа со своей женой — миловидной крашеной блондинкой бальзаковского возраста, москвичкой в пятом поколении. Вела машину последняя, так как Михаил, с его слов, так и не освоил премудрости вождения самодвижущихся повозок. Разговор в машине толком не получился — мои новые знакомые нервничали, говорили сумбурно, урывками, и я решил, что действительно надо дать им возможность рассказать все по порядку, обстоятельно. Тем более что и у меня вопросов было столько, что можно было только их перечислением легко заполнить всю поездку назад.
Жили они в новой, сверкающей стеклом, башне недалеко от набережной, и я был удивлен тем, что эти явно недешевые апартаменты были приобретены именно Михаилом, так сказать, на кровно заработанные.
После необходимого ритуала знакомства и короткого застолья пришло время объясниться. Михаил сидел в глубоком кресле модернового вида из гнутой фанеры, на вид очень удобном, с подставкой под ноги, и терзал в руках чашку с чаем — как выяснилось, алкоголь для него был практически непереносим. Я устроился на коротком диванчике напротив, Марина — так звали его жену — все время перемещалась по квартире, то убегая на кухню, то присаживаясь рядом с мужем, то мигрируя от одного кресла к другому. Они оба волновались, но жена Михаила почти не участвовала в разговоре, в то время как последнего, что называется, прорвало.
