Вот, значит, как? А судебный процесс все еще идет, значит… Осенью в Дублин поедут, да? Господи, а ведь в Дублин ехать – это большие расходы, Бридь… Говорят, что дело может даже дойти до повторного суда! Уж это Нель разорит подчистую. Пусть так и будет! Только, Бридь, даже если ее сын и излечился, он, конечно, не сможет заработать денег… О, да он и работает только по случаю, верно?.. И костыли с собою носит всюду – туда, где работает!.. А от докторов у него бумажка, что бедру его лучше не станет! Может, и так. Только какой ему толк носить с собой костыли в сад или на болото! Это еще одна хитрость Нель. Она всегда была коварная…
Говорят, теперь ей дорогу строят до самого дома, так что священник и граф смогут ездить туда на моторе. Чтоб ей недолго радоваться той дороге!.. И той чертовой дороге, и любой другой!.. Да забудь ты про дорогу, Бридь, не будет там никогда никакой дороги! Кто же передвинет все эти валуны?..
Покоя тебе опять! Ты здесь просто пугалом станешь и посмешищем, если будешь все время долдонить одно и то же… Бидь Сорха мучается, говоришь? Так ей и надо! Всё почки у нее! Кроме Нель и жены моего сына, мало кого я бы так хотела здесь видеть, как ее. А у Кать Меньшой опять со спиной худо? И эту тоже чтоб черти взяли! Еще одна… А Бриан Старший резвый, как осел в мае, говоришь. Да я и не сомневалась!.. За пенсией-то он все еще может ходить? Бывают же люди, которым сразу все счастье! Он мне в деды годится. Не спусти Бог мерзкому зудиле!..
Послушай, Бридь, полно людей попа́дало в очаг так же, как и ты. Ты свой век отжила. Удивительно, как ты дом-то не спалила заодно… У Патрика померли двое телят?.. От черной ножки?
[72] Боже правый! И ведь надо же, чтоб именно у него они померли!.. А Нель своих привила вовремя? Эту заразу духи хранят, не иначе. Причем ее земля – испокон веков рассадник черной ножки. Священник…
Мало торфа Патрик нарезал в этом году, говоришь? Как же ему резать торф, если он все время должен присматривать за своей неряхой женой? Ему бы ее удушить, как кошку под горшком, раз уж она не может помереть своей смертью… И пять кур у нас пропало за один день. Господи, какая потеря!.. А у Нель-то ни одной курицы не пропало. Притом что вокруг нее все холмистые места, где искони лисы водились. Ой да. У нее-то в доме женщина есть. Дочь Бриана Старшего. Она-то умеет за курами приглядеть, это тебе не дочь Норы Шонинь с Паршивого Поля. Я вот уверена, что даже лиса и та побаивается трогать кур у Нель. Это все священник…
У Патрика теперь нет свиней, вот как? О, свиней-то не стало с тех пор, как меня не стало… При мне-то по два выводка поросят подрастало каждый год… Нель выручила тридцать пять фунтов за свой выводок!.. Божечки!.. У вас-то свиньи всегда были лучше, чем у нее, Бридь… А вы получали всего тридцать два фунта пятнадцать шиллингов? Нель-то деньгу заколачивает, конечно. Это все священник…
От Баб с Америки никаких вестей последнее время, говоришь… Ты сама вестей не слыхала?.. Бриан Старший говорит, что Нель получит от Баб все деньги… Вот, значит, как он говорит, Бридь? “Кому же Баб отдать все свои деньги, как не своей единственной сестре Нель? Во всяком случае, уж не женщине, что давно лежит в земле, их отдавать…”
Вот что он говорит, Бридь? Конечно, а что же еще ему говорить, если его собственная дочь замужем за сыном Нель?..
Слыхала, толкуют, что Томас Внутрях по-прежнему рвется жениться? Вот ведь паршивец! Ему бы лучше о душе подумать… Думаешь, Патрик уже не заходит к нему так часто, как в пору, пока я была жива?.. Я всегда его заставляла, не мытьем, так катаньем, чтобы он все делал для Томаса. Да, Патрик такой человек. Не удержать ему дом, если меня нет. Нель будет им вертеть… Говоришь, Нель наняла человека, чтоб тот резал торф для Томаса Внутряха в этом году? Божечки! Что-что, Бридь? Брось бормотать, говорю я тебе… Что Томас Внутрях сказал, что если он не женится, то оставит свою полосу земли и хижину Нель! “Катрина не была ко мне так сердечна, как Нель, – говорит он. – Видит Бог, не была. Моя полоса земли – вот что было нужно Катрине”… Мерзавец, дармоед, пьянчуга, пустозвон Томас Внутрях этот!..
Вот, значит, какие у тебя замечательные новости, Бридь Терри! Да разве не известно всему белому свету, что земля Нель рядом с землей Томаса Внутряха! Послушать тебя, так можно подумать, Нель больше сделала для его земли, чем мой Патрик… Будто я не знаю не хуже твоего, Бридь, что земля Нель – сплошные валуны?.. Боже правый, Бридь, и тебе еще ума хватает говорить такое мне в лицо! Тебе-то какое дело, кто получит землю Томаса Внутряха? Тебе-то что терять?..
Покоя тебе опять? Да ты его не заслужила, паразитка… Что ты там говоришь, Бридь? Что я должна подвинуться в могиле и дать тебе место? Можно подумать, тебя послушав, что это твоя могила. А ты знаешь, что за эту могилу мои Пятнадцать Шиллингов были уплачены еще за год до моей смерти? Хорошенький товар мне бы сюда подкинули – обгоревшую бабу. Да в жизни ни ты сама, ни кто из твоей семьи не оказался бы на Месте За Пятнадцать Шиллингов. Впрочем, теперь тебе проще. У тебя же в доме пятеро на доль живут…
Мира и покоя тебе? Я тебе сейчас дам “мира”! Проваливай отсюда с миром, так-то! А на мое место здесь не зарься. На моих похоронах был лучший гроб из лавки Тайга, три бочонка портеру, а священник кропил святой водой…
А теперь, паразитка, уж коли ты меня до этого довела, так я перед всем кладбищем скажу, кто ты такая есть… Что ты там говоришь?.. “Человек из семьи Падинь, похороненный на Месте За Пятнадцать Шиллингов, – такая же редкость, как седло на коте…” Да чья бы корова мычала, Бридь, – вы же нищие. Не я ли всегда подавала твоему отцу? А он вечно являлся ко мне ни свет ни заря и клянчил чашечку чаю, когда в доме не было ничего, кроме картошки и соленой трески. Как ты нагло заговорила-то! Вот уж правда, что-то навозные кучи стали возвышаться в наши дни. Что-что, дармоедка?.. Нету надо мной такого красивого креста, как над Норой Шонинь… Проваливай отсюда, дармоедка…
3
… Бридь Терри, дармоедка… Бидь Сорха, пьянчуга… Кити Печеная Картошка… Кать Меньшая, язва… Томас Внутрях, паршивец… Бриан Старший…
Хорошо ему, мерзкому зудиле, распускать язык теперь, когда у мужа его дочери все наладилось. Может, неправду сказал этот убогий сборщик ракушек, Шонинь Лиам, что Пядару в жизни больше не видать никакой работы? Вылечили его на источнике святой Ины! Вылечили, как же. Богом клянусь, что его зараза мать получила для него “Книгу святого Иоанна” из рук священника. Бедняга Джек Мужик заплатит за все эти дела. Теперь его имя в книге черного ворона в уплату за “Книгу святого Иоанна”. И он скоро окажется здесь. Но я уверена, что они его даже не предупредили. Совсем, видно, стыд потеряли, о Господи!
Священник, Нель и дочь Бриана Старшего перешептываются друг с другом потихоньку: “Честное слово, святой отец, – говорит Нель. – Если кто-то и должен уйти, то старому Джеку было бы справедливо отправиться в мир иной. Он все равно скоро скончается. Ему уже давно нездоровится. Но мы об этом ничего не скажем. Это его обеспокоит. Никому ж не хочется расставаться с жизнью, спаси нас, Господи…” Вот как она, должно быть, сказала, зараза…
