Ровно в 12 ночи чудное психотерапевтическое действие вишневого компота закончилось, и я зачем-то вытащила из шкафа эту дурацкую шляпу Андрея. Думаю, в таких шляпах с занавеской от мошкары геологи шагают по тайге.
00:01. Надела шляпу и немного прошлась по комнате – подбородок вперед, глаза суровые…
00:07. Сняла шляпу, убрала обратно в шкаф, – я же не шляпная фетишистка, чтобы в ней, к примеру, спать.
00:08. Приняла решение не думать об Андрее. Также приняла решение не думать о блондинке.
00:15. Ничего не вышло. Всем известно, что стоит только сказать себе: «Эй ты, дурочка, не думай о белой обезьяне!» – как будешь думать только о белой обезьяне.
00:16. Проверяла, смогу ли я не думать о белой обезьяне.
00:30. Оказалось, я легко могу не думать о белой обезьяне, потому что все время думаю об Андрее и его блондинке. А еще говорят, что невозможно не думать о белой обезьяне.
Продолжала думать о блондинке, пока не заснула. Чем она лучше меня как человек и как женщина? Почему вообще блондинки считаются лучше? Почему женственность упорно ассоциируется со светлыми волосами? А если бы у меня были крашеные волосы? Стала бы я с ними лучше как человек? А как женщина?
И Алену тоже было очень жалко.
6 ноября, пятница
Сегодня у меня была короткая встреча с Аленой. Она заехала ко мне, попросила выйти во двор к машине и ни за что не хотела подняться и выпить чаю. Сидела в машине и дрожала.
– Разведусь, – сказала Алена, – не могу это пережить.
– Алена, существуют научные правила поведения жены в ситуации измены мужа. Ты НЕ должна вышвыривать его вещи на лестницу. НЕ должна орать: «Все, развожусь, к чертовой матери!» Алена! – строго прикрикнула я. – И в любой книге написано, что ты НЕ должна рвать на мелкие кусочки Никитино генеалогическое древо.
Генеалогическое древо Никита составил, заказал художнику и поместил в раму в прошлом году, к переезду в новую большую квартиру.
По Алениному мечтательному взгляду было понятно, что именно так она и собиралась поступить, и уже внутренне потирала руки, представляя, как развеет по ветру Никитину тетушку Евдокию Иванну и дядюшку Федор Степаныча из деревни Пеньково Псковской области.
– Алена, это все не я тебе говорю, Алена, – сказала я.
– А кто?
– Это наука, Алена.
Алена вытащила из сумки блокнот.
– Погоди, я запишу.
– Алена, еще ты НЕ должна произносить слов «развод», «раздел имущества».
Может быть, я не права и вообще дура, но совершенно уверена, что пока не сказаны важные сюжетообразующие слова, к примеру «развод» (похоже на металлическую дверь) или «люблю» (похоже на полевой цветок колокольчик), то ничего такого и не существует.
Кстати, Андрей ведь не сказал, что мы расстаемся. Могу ли я считать, что этого нет?
– Выгоню к чертовой матери! – мрачно проговорила Алена и добавила: – И кстати, он уйдет от меня голым.
Плохо дело, дело плохо, совсем плохо дело…
– Алена, – жалобно сказала я, – ты у меня только попробуй разведись, Алена!
Алена сказала, что сегодня вечером пока не будет разводиться: герой-любовник уехал в служебную командировку на пригородный завод заказывать специальную систему полива петрушки.
– Листики должны быть мокрыми, а стебельки сухими, тогда петрушка получается крупная, – объяснила Алена.
Услышав про систему полива, я немного успокоилась. Человек, мечтающий вырастить у себя на даче петрушку размером с баобаб, в ближайшее время не оставит грядки и семью, а значит, у нас есть время для маневра.
Алена уселась в машину, тронулась с места, но, проехав пару метров по двору, остановилась и посигналила мне.
– Ты только подумай, все это время, которое я как дура провела за чтением сайтов potencia.ru и prostata.ru, он крутил роман с этой тварью, – высунулась она из окна машины.
– А ты что, уже знаешь, кто она? – спросила я.
– Вот ты и узнаешь, – сказала Алена.
– Нет.
– Да, – твердо заявила Алена.
Мой принцип – свобода личности. Никитина личная жизнь – не мое дело. Еще – идеал женщины в русской литературе, достоинство и правила поведения приличных обманутых женщин. Но у меня нет никаких шансов. Я знаю, что Алена заставит меня предать все мои принципы и пошлет следить за Никитой пешком и на машине.
Мой диагноз – когнитивный диссонанс, очень мучительный диагноз.
Я очень страдала от этого диагноза, пока поднималась по лестнице домой. Но уже на втором этаже мне в голову пришла Спасительная Мысль.
Моя Спасительная Мысль такая: «К черту принципы. Алена – моя лучшая несчастная подруга. Все».
7 ноября, суббота
Каникулы. Школьные каникулы ужасно обостряют противоречия между бедными и богатыми.
Сегодня у меня в гостях одновременно были Ирка-хомяк и Лиля, наша преподавательница немецкого. Делились неприятностями.
– У меня жуткие, просто жуткие проблемы, – сказала Ирка-хомяк, стараясь сохранять лицо абсолютно неподвижным. У нее новая идея – если не пользоваться лицом, оно будет меньше снашиваться.
На прошлой неделе Ирка-хомяк присмотрела в магазине «Лена» чудное кожаное пальто. Отошла в кафе подумать, а когда вернулась – пальто увели из-под носа. Ну не подлые ли люди! Тогда Ирка-хомяк решила слетать за пальто в Европу, и что оказалось? Все билеты в Париж раскуплены! Эти турфирмы думают о чем угодно, только не об Ирке. Но и это еще не все. Билетов в Берлин не достать! На Сицилию уже полный самолет! Ну что им всем надо на Сицилии? Сицилия Ирку уже окончательно добила.
И все это потому, что на школьные каникулы все отправились с детьми в Европу.
– Кто эти все? – грустно спросила Лиля.
У Лили тоже проблемы. Она не отправила своего ребенка Женечку на каникулы в Литву. Поездка в Литву стоила триста евро. Почти весь класс поехал, а ребенок Женечка нет, остался дома.
Лиля просто не смогла поменять деньги, свою зарплату около тысячи рублей, на триста евро.
– Каким словом можно заменить слово «зарплата» применительно к тысяче рублей за шестнадцать учебных часов в неделю? – спросила Лиля. – Ирония? Сарказм? Зубоскальство?..
Ирка-хомяк погрустнела и вызвала меня на кухню при помощи пинка под столом.
– Вот как люди живут! Куда только президент смотрит! А ты еще его любила!
– Это была не любовь, а увлечение… – защищалась я.
– Жалко Женечку… Но, во-первых, все равно весь класс уже уехал, а во-вторых, Петр Иваныч не может помочь всем… Слушай, меня осенило! Пусть Лиля эмигрирует!
