Оставшимися деньгами я распорядилась позже. Жуан подбросил мне идею посадить красивое растение на могиле Элизы Гомеш. Это была хорошая мысль. Потому что могила, хоть больше и не выглядела заброшенной, все равно казалась голой и унылой. Ана помогла мне выбрать красивый саженец на цветочном базаре, который устраивался каждую субботу на Праса-да-Фигейра. Мы купили гибискус с желтыми цветками. Мне казалось, что любимым цветом Элизы Гомеш был желтый. По словам Жуана, Альфонс Морру приносил ей на могилу желтые гвоздики.
На следующий день мы поехали в Празереш, и я взяла гибискус с собой. Дойдя до кладбища, я направилась в контору к Жуану. Он сидел за своим маленьким письменным столом и пил кофе. Налив мне стакан молока, Жуан стал рассказывать о том о сем. Мы уже собирались пойти в сарай за лопатой и землей для цветов, когда в дверь постучали.
– Охой! Есть кто дома?
Вошедший был моряк, это я поняла сразу. Он, видно, только вернулся из теплых стран, потому что лицо его загорело и обветрилось, а сухопутный костюм пах плесенью, пролежав много месяцев в сыром матросском рундуке.
Моряк не представился, просто достал из кармана сложенный конверт и протянул Жуану.
– Я обещал, что передам это вам. Прошу. Этот конверт ехал из далекой Азии, так что немного помялся в пути.
Жуан взял конверт и спросил, что внутри.
– Понятия не имею, – ответил моряк. – Мне дал его один тип там, на юге. Узнал, наверное, что мой корабль возвращается в Лиссабон, вот и попросил взять конверт и передать сторожу на этом кладбище. За труды я получил бутылку джина. И я ее честно отработал! Так что позвольте откланяться. Хочу успеть на следующий трамвай в город. Счастливо оставаться.
Моряк поднес два пальца к козырьку, развернулся и быстро зашагал прочь.
Жуан немного постоял, теребя конверт в руках, потом покопался на столе, нашел нож для бумаги и аккуратно вскрыл его.
Внутри лежали две купюры по пять фунтов и письмо. Жуан присвистнул. Десять фунтов – немалые деньги. Он поправил очки на носу и развернул письмо.
Сперва Жуан наморщил лоб, будто послание было написано на незнакомом ему языке. Потом его лицо побледнело. Открыв рот, Жуан смотрел на лист. За окном раздался грохот и звон трамвая, который только что отъехал от остановки.
Когда Жуан наконец оторвал глаза от бумаги, взгляд его был наполнен страхом. Дрожащей рукой он протянул мне письмо. Я прочла:
Эти деньги, всё до единого фунта, следует потратить на уход за могилой Элизы Гомеш. Пусть ее последнее пристанище всегда украшают желтые гвоздики.
~
Жуан верил в привидения. И боялся их. Между прочим, именно поэтому он и устроился сторожем на кладбище. Он надеялся, что каждодневный уход за могилами излечит его от страха. Но этого не случилось.
На лбу Жуана выступил холодный пот, губы побелели.
– Это, – выговорил он, показывая на письмо в моей руке, – привет с той стороны. От призрака! Он не может обрести покой…
Я не понимала, о чем он говорит. Кто не может обрести покой? Какой призрак? У меня только шумело в голове, и всё. И вдруг я поняла. Я словно прикоснулась к электрическому проводу и меня ударило током.
Альфонс Морру! Это же письмо от Альфонса Морру!
Мое сердце бешено заколотилось.
Морру жив!
Доказательство тому – письмо!
Мысли беспорядочно завертелись в моей голове. Надо спешить, скорее! Я выбежала из сторожки Жуана и со всех ног помчалась к часовне.
Надо позвать Ану и синьора Фидардо!
Церемония в часовне только началась. Запыхавшись, я приложила ухо к двери. Священник читал молитву. Я потянулась к ручке двери, чтобы войти и прервать мессу. Но в последний миг разум вернулся ко мне. Я села на скамейку перед часовней и стала ждать.
Через час отпевание кончилось. Когда священник и скорбящие наконец вышли из часовни и понесли гроб к могиле, я потащила Ану и синьора Фидардо в сторожку к Жуану.
Это была сумбурная встреча. Жуан до сих пор не пришел в себя и все твердил о призраках. Ана и синьор Фидардо, конечно, и раньше встречали Жуана, но знакомы они не были. Им никак не терпелось узнать, в чем дело.
Когда Жуан наконец успокоился, мы все вчетвером пошли к могиле Элизы Гомеш. Там я достала серебряный медальон Морру и показала его Ане и синьору Фидардо. Потом Жуан терпеливо пересказал всю историю, начиная со страшной кончины Элизы Гомеш и кончая письмом и деньгами, которые привез ему матрос из далекой Азии. У Аны и синьора Фидардо, разумеется, возникло много вопросов, и Жуан ответил на них как мог.
Тем временем наступил вечер. Высокие кипарисы отбрасывали длинные тени на ряды могил, надгробий и крестов. Мы попрощались с Жуаном и пошли к остановке трамвая.
Ана была так же возбуждена и рада, как и я.
– Ведь полиция не нашла тела Альфонса Морру, – сказала она. – Я помню, об этом писали в газетах. Вполне возможно, что он остался в живых! А значит, Коскела невиновен! Мы должны отнести письмо в полицию.
Синьор Фидардо вздохнул.
– Да, конечно, мы можем показать письмо полиции. Но боюсь, нас ждет большое разочарование. Они не станут нас слушать.
Мы с Аной посмотрели на него.
– Почему? – спросила Ана.
– Во-первых, – сказал синьор Фидардо, – в полиции не обрадуются, узнав, что они засадили в тюрьму невинного человека. Во-вторых, мы не сможем доказать, что письмо и деньги прислал действительно Альфонс Морру. Мы ведь и сами в этом до конца не уверены.
Я хотела ему возразить. Я-то знала, что письмо написал не кто иной, как Альфонс Морру!
Синьор Фидардо понял, о чем я подумала. Он остановился и посмотрел на меня.
– Я знаю, как тебе хочется верить, что Морру жив, – сказал он. – И я не говорю, что ты ошибаешься. Ты просто должна быть готова, что полиция ничем нам не поможет. А возможно, даже наоборот, только помешает.
Мы молча шагали дальше.
– Ну а моряк? – сказала Ана, когда мы подошли к остановке. – Ведь он наверняка мог бы описать человека, который передал ему письмо. И рассказать, где они встретились.
Синьор Фидардо кивнул.
– Ты, конечно, права. Но тогда мы должны разыскать этого моряка. А как мы его теперь разыщем?
– А полиция не может объявить его в розыск? – спросила Ана.
– Мы не знаем ни его имени, ни к какому судну он приписан, – возразил синьор Фидардо. – В Лиссабоне десять тысяч моряков. И большинство наверняка выглядят так же, как тот человек, которого описал нам Жуан. Даже если полиция согласится объявить его в розыск, это ни к чему не приведет.
Из-за угла показался трамвай и притормозил у остановки. Мы вошли в вагон, синьор Фидардо купил билеты. Пока мы ехали обратно в центр, у меня созрел план.
