Я кивнула. Странно, очень странно.
Папа Монфорте и его работники ждали возле телеги. В свете фонаря я разглядела, что они следят за Старшим мрачными, пристальными взглядами. Такой взгляд бывает у солдат и бандитов, никак не у крестьян.
Старшой почесал подбородок – так он делает всегда, когда собирается принять решение. Потом взял фонарь и спустился на берег. Я протянула руку, пытаясь остановить его. Но было поздно.
– Все готово? – услышала я голос папы Монфорте.
– Готово, – ответил Старшой. – Но сперва я хочу заглянуть в ящики.
Лица папы Монфорте было не разглядеть. Он снова загоготал. Почти как раньше, только не так сердечно.
– Как это понимать? – спросил он.
– Хочу посмотреть, что в ящиках.
– Вы же и так это знаете, друг мой. В ящиках – азулежу.
По спине Старшого я видела, как он напряжен.
– Изразцы – вещь хрупкая, – ответил он. – Я должен убедиться, что плитка цела. Вдруг что-то побилось в дороге, а мне потом отвечать. Не хочу оказаться крайним.
– Не волнуйтесь, гарантирую вам – все цело, – сказал папа Монфорте. Его голос звучал приглушенно, но жестко. – Начинаем грузить.
Старшой поставил фонарь на землю и сунул руки в карманы.
– Нет, – уперся он. – Так не пойдет. Я должен знать, какой груз я беру на борт.
Папа Монфорте и Старшой молча переглянулись. Папа Монфорте вздохнул и подал работникам знак.
В следующую секунду работники достали из-за поясов револьверы.
Глава 4
В ящиках оружие
Мы работали под прицелом. Когда мы снимали ящики с крана и запихивали в трюм, Старшой так злился, что руки его тряслись. У меня руки тоже дрожали, правда от страха. Я до ужаса боялась, что Старшой начнет препираться с бандитами или сделает еще какую-нибудь глупость, и они откроют пальбу.
Папа Монфорте и один из его парней поднялись в рубку и зажгли керосиновую лампу над навигационным столом. Они что-то внимательно изучали – вероятно, карту реки. Люки были раздраены, и я слышала их спор. Папа Монфорте хотел отчалить немедленно, второй же считал, что надо подождать рассвета. В конце концов папа Монфорте сказал:
– Меня больше волнуют солдаты республиканской гвардии, чем какие-то там песчаные банки. Идти надо ночью. Всё, нам пора.
Старшому велели приготовиться к отплытию, но он отказался повиноваться.
– Раз так, мой друг, – спокойно заявил Монфорте Старшому, – вы мне больше не нужны. Придется вам сойти на берег, и я сам встану у штурвала. Гориллу я, разумеется, оставлю себе. Без механика мне никак не обойтись. А если сядем на мель, я все свалю на нее. И тогда ей конец.
Папа Монфорте и Старшой в упор посмотрели друг на друга. Старшой двинулся в рубку. Глаза его почернели от злости. Я понимала, что ничего хорошего это не сулит.
Один из бандитов проводил меня в машинное отделение – проследить, чтобы я раскочегарила двигатель. Удивленно глядел он, как я подбрасываю свежий уголь в топку.
– Ну ты даешь, в жизни не видел таких обезьян, – сказал он, крутанув револьвер вокруг пальца. – Надо же, каким трюкам тебя обучили.
Я его не слушала. Чтобы не поддаться страху, мне нужно было полностью сосредоточиться на своем деле. Я смазала все необходимые детали маслом, и как только закончила обход, раздался звонок машинного телеграфа. Старшой приказал: «Малый вперед». Я подняла пар. Заработали поршни и шатуны. «Хадсон Квин» отошла от причала. Я думала об острых камнях под водой – каждая жилка во мне была готова к удару.
Чтобы маневрировать, спускаясь по течению, судно должно набрать скорость. А иначе его будет просто сносить. Я полагала, что, как только мы выйдем на середину реки, Старшой отдаст команду «средний вперед». Так он и поступил.
Я пыталась вычислить, насколько далеко мы отошли от берега. И только я подумала, что опасность миновала, как откуда-то снизу донесся глухой, резкий удар. У меня перехватило дыхание. На мгновение мне показалось, будто время остановилось. Потом судно сильно тряхануло. Перекрывая шум двигателя, раздался жуткий скрежет жестяной обшивки о камень. Мы с бандитом повалились на пол. Но он вскочил первым и бросился к трапу, чтобы поскорее выбраться на палубу.
Я перекрыла подачу пара в двигатель, затем подняла слани и посветила в трюм. Но и без всякого фонаря было ясно, что произошло. Мало что может напугать моряка так, как звук бурлящей воды под сланями. В панике кинулась я искать, чем заткнуть пробоину: обрезки досок, тряпки. Хотя понимала, что без помощи мне не обойтись. Нужно во что бы то ни стало позвать сюда Старшого.
На палубе творилась кутерьма. Люди папы Монфорте поняли, что судно дало течь. Они орали и ругались, решая, как им спасти ящики с тонущего бота. Один из бандитов все еще стоял возле Старшого, направив дуло револьвера ему в спину. Видно, думал, что так безопасней. Глаза Старшого горели безумным блеском.
– Где пробоина? – спросил он, едва завидев меня.
Я указала на правый борт, чуть впереди парового котла.
– Из машинного отделения подобраться можно?
Я кивнула.
– Ясно, – ответил Старшой. – Тогда за работу.
Не обращая внимания на бандита с револьвером, Старшой развернулся и помчался к спуску в машинное отделение.
– Стой, не то буду стрелять! – рявкнул бандит.
Старшой почти никогда не бранится, но слова, которые он, оглянувшись, бросил в ответ бандиту, я даже привести здесь не могу.
Мы со Старшим изо всех сил пытались заделать течь. Но увы. Уже через четверть часа вода поднялась до сланей, и к пробоине было не подобраться. Старшой побежал наверх и бросил в воду лот – измерить глубину. Он хотел понять, насколько глубоко опустится «Хадсон Квин», когда достигнет дна. Я последовала за Старшим.
Папа Монфорте и его бандиты сбросили на воду шлюпку и стали грузить на нее ружья.
Это были ружья из ящиков!
Так вот что мы должны были доставить в Лиссабон! Никакие не изразцы, а оружие!
Только Старшой бросил в воду лот, как под нами раздался грохот. Стекло иллюминатора на правом борту лопнуло, и в прохладный ночной воздух вырвалось шипящее облако пара. Мы со Старшим понимали, что произошло. Холодная вода уже поднялась до самых дымогарных труб парового котла. Скоро она доберется до раскаленной печи. И это вызовет новые, более мощные взрывы.
Папу Монфорте и его бандитов охватила паника. Они опрометью бросились в шлюпку. Последнему из них – тому, что стоял в трюме и подавал оружие, – пришлось прыгнуть в воду и догонять их вплавь.
Нам со Старшим тоже не оставалось ничего другого, кроме как покинуть судно. Старшой хотел сначала спуститься в свою каюту, забрать наши сбережения. Но ничего не вышло. Внутри уже все было заполнено горячим, обжигающим паром.
