Со Старшим так всегда. Он легко выходит из себя, легко огорчается, но, как правило, быстро отходит. Правда, сейчас я не была уверена, что он сам верит в свои слова. Уж слишком радужную картину он нарисовал.
Мы все еще стояли у пристани, когда я услышала сзади чьи-то тихие, быстрые шаги. Я обернулась.
Сперва я его не узнала. Лицо полностью затеняли поля шляпы. Он подошел ближе и спросил:
– Коскела?
Старшой тоже обернулся. Перед нами был человек, который называл себя Морру.
Газовый фонарь отбрасывал желтоватый свет на его узкое лицо. Глаза казались выпученными, словно от ужаса. Куртка была расстегнута, на шее свободно повязан платок. В дрожащей вытянутой руке он держал крошечный пистолет.
Дуло указывало Старшому прямо в грудь.
Сердце мое замерло. Краем глаза я видела, что Старшой стоит, раскрыв от изумления рот. Потом рот он закрыл, лицо его побелело.
Медленно шли секунды. Я старалась не двигаться и еле сдерживалась, чтобы не оскалиться. Рука Морру тряслась все сильнее. Из-под шляпы на лоб его выкатилась и медленно поползла вниз капля пота.
Казалось, прошло несколько минут, пока капля добралась до кончика носа. Там она повисла, слегка дрожа, а потом сорвалась и упала.
И тут Морру сделал шаг назад. Потом еще один шаг. Потом опустил пистолет, пробормотал что-то невнятное и побежал.
Старшой застыл как вкопанный, стиснув зубы и глядя ему вслед. На щеках его запылали красные пятна, глаза сверкнули.
– Ну уж нет, ты у меня не уйдешь! – рявкнул он и бросился за ним.
Морру бежал на запад, в сторону Праса-ду-Комерсиу. Ночь была теплой, на набережной прогуливались люди. Я не могла бежать так же быстро, как Старшой, но я видела, что он догоняет Морру.
Потом, на суде, многие говорили, будто Старшой столкнул Морру в воду. А некоторые утверждали даже, что Старшой сперва ударил Морру по голове, а потом уже толкнул. Но это неправда! Потому что я сама видела, как было дело. Старшой схватил Морру за воротник, чтобы остановить его. Морру потерял равновесие, споткнулся о канат и упал в воду. Это был несчастный случай, и всякий, кто утверждает обратное, лжет!
Когда я добежала до Старшого, он стоял, тяжело дыша, и смотрел в воду. На краю причала лежало маленькое украшение на разорванной цепочке. Эта цепочка – я узнала ее – только что висела на шее Морру. Видно, она порвалась и во время потасовки слетела, ровно перед тем, как Морру свалился в воду. Я подняла украшение и сунула в карман, чтобы никто не украл его.
Дело в том, что вокруг нас стали собираться люди. Они что-то говорили, возмущенно перекрикивая друг друга. Старшой лег на живот и заглянул под причал. Морру нигде не было. Тогда Старшой скинул куртку и прыгнул в воду.
Я жалею, что не остановила его. Начался отлив, вода убывала со скоростью не меньше восьми узлов. У Старшого не было ни малейшего шанса найти Морру. Он едва мог держаться на плаву. Когда он наконец вынырнул, его снесло метров на двадцать.
К счастью, там стояла баржа, и Старшой ухватился за швартовую цепь. Он повис на ней, хватая ртом воздух. Я помчалась к нему, но меня опередили рабочие из порта: они спрыгнули на баржу и вытащили Старшого из воды. Никогда – ни до этого случая, ни после – я не видела Старшого в таком жалком, плачевном состоянии.
– Господи милосердный, – всхлипывал он. – Что же я натворил…
Полиция, вероятно, была где-то поблизости, потому что меньше чем через минуту на пристань вкатились две черные машины. Пассажирская дверь первой машины открылась, и из нее вылез коренастый мужчина в сером суконном пальто. Из второй машины высадились несколько констеблей в синих мундирах. Человек в суконном пальто стал расспрашивать людей из толпы, что произошло. А потом приказал констеблям начать поиски человека, упавшего в воду.
Отовсюду на пристань стекались люди. Констебли пытались как-то организовать толпу любопытных: громкими голосами призывали собравшихся рассеяться и искать пропавшего.
Старшой немного пришел в себя и теперь взволнованно бегал взад-вперед по пристани, высматривая в черной воде Морру.
– Надо спуститься ниже по течению, – в панике говорил он. – Боже мой, если его унесет далеко от берега, ему не спастись. Нам нужна лодка…
Подошли два констебля. Один взял Старшого за плечо, второй держал руку на пистолете, торчавшем из открытой кобуры у него на поясе.
– Пошли!
Старшой удивленно взглянул на них.
– Но в воде человек. Мы должны…
– Об этом позаботятся другие. С тобой хочет поговорить комиссар Гарретта.
Констебли увели Старшого к машинам. Я пошла за ними, потрясенная и полная дурных предчувствий.
Человек в пальто стоял, прислонившись к полицейской машине, и листал блокнот.
– Имя? – спросил он, не поднимая глаз, когда констебли подвели к нему Старшого.
– Коскела, – ответил Старшой.
– Полностью, пожалуйста, – сказал мужчина, по-прежнему глядя в свои записи.
– Генри Коскела, – нетерпеливо ответил Старшой. – Послушайте, надо скорее достать лодку и фонари…
Человек в пальто жестом прервал Старшого. И только после этого медленно поднял глаза. Взгляд его ничего не выражал.
– Генри Коскела, вы задержаны, – сообщил он.
Старшой обомлел. Не успел он и слова сказать, а констебли уже затолкали его на заднее сиденье автомобиля. Я шагнула вперед, чтобы тоже сесть в машину. Человек в пальто преградил мне путь.
– Никаких животных в моем автомобиле, – тихо сказал он. – Пшла отсюда!
Он уселся на пассажирское место, мотор завелся. Машина с рывком тронулась и быстро укатилась куда-то в сторону Праса-ду-Комерсиу. А передо мной лишь мелькнуло перепуганное лицо Старшого.
На пристани тем временем столпилась куча народу. Все были взбудоражены. Я не знала, куда мне податься, и в замешательстве так и стояла на месте, пока не заметила, что люди злобно поглядывают на меня. Какие-то увальни, с виду не вполне трезвые, начали окружать меня.
– Давайте поймаем эту обезьяну! – возбужденно говорили они.
Всего в нескольких метрах стоял пожилой полицейский со строгим лицом.
– А ну разойдись! – крикнул он. – На сегодня довольно беспорядков. Не трогайте животное, пусть себе бежит!
И я побежала, не оборачиваясь. Мне вслед полетела бутылка и разбилась совсем рядом, чуть впереди меня. Полицейский снова что-то крикнул. Только пробежав метров пятьдесят, я осмелилась обернуться. Кто-то тряс кулаками, но погони не было.
Вскоре, добравшись до Алфамы, я слезла по шаткому железному трапу к воде. Здесь, покачиваясь на волнах, стояла наша шлюпка. Я быстро отвязала ее и завела как можно глубже под пристань.
Сердце бешено колотилось, страх не давал сосредоточиться. Но я знала, что здесь мне, скорее всего, ничего не грозит. По крайней мере до утра.
