– Раз… – сказал Гарретта.
Ана попыталась встать, но Гарретта быстро придвинул стол, зажав Анин стул между краем стола и шкафчиком.
– Два… – продолжил он.
Стало совсем тихо. Ана и синьор Фидардо смотрели друг на друга широко раскрытыми глазами.
– Три, – сказал комиссар Гарретта, и в тот же миг синьор Фидардо крикнул:
– У меня в мастерской! Морру у меня в мастерской!
Не сводя с меня револьвера, комиссар Гарретта пристально посмотрел на синьора Фидардо. А потом опустил оружие.
– Ты не умеешь врать, старик, – сказал он. – Все ясно, значит, Морру здесь нет.
Гарретта спрятал револьвер в карман пальто.
– Тогда остается только одно место, – добавил он и направился к двери. – Но не думайте, что вы от меня избавились. Сейчас у меня есть дела поважнее, но когда я освобожусь, я приду за вами. Спокойной ночи.
~
Я ни на секунду не поверила, что Гарретта выстрелит. Поэтому и не испугалась. Это может показаться немного странным, но это так.
Он едва успел закрыть дверь, а я уже знала, что мне делать. Я вскочила с дивана, открыла окно и вылезла на крышу. Ана и синьор Фидардо не успели меня остановить. Я вскарабкалась на конек как раз вовремя – фары автомобиля комиссара Гарретты уже осветили дома на Руа-де-Сан-Томе.
Когда я спустилась на улицу, машина исчезла. Я побежала в ту сторону, куда она уехала. Редкие ночные гуляки при виде меня шарахались в сторону. Мои кулаки больно ударялись о брусчатку. Грудь теснило, глаза слезились.
У Ларгу-даш-Порташ-ду-Сол я вынуждена была прекратить преследование. Машины на площади не было, и я понятия не имела, куда дальше поехал Гарретта. В изнеможении я села на мостовую, прислонившись спиной к фонарю.
Но через минуту я взяла себя в руки. Я должна найти Морру, прежде чем это сделает Гарретта! Но где? Где мне искать?..
Вдруг у меня в голове раздался голос Гарретты:
Тогда остается только одно место.
Ведь как-то так он сказал? Только одно место…
Я вскочила на ноги.
Я знала, куда поехал Гарретта!
Это было очевидно!
На площади стоял трамвай. В вагоне горел свет. Вагоновожатый дремал в ожидании отправления. Мне повезло. Это был ночной трамвай до Эштрелы, 4-й номер.
Его маршрут проходил мимо кладбища Празереш.
Глава 69
Выстрел
Спустя пять бесконечно долгих минут трамвай тронулся. Я незаметно пробралась в вагон и села сзади. Дорога бежала вниз по узким улицам Алфамы. Электрические лампы светили слабым желтым светом, который беспокойно вздрагивал, когда трамвай кренился на поворотах.
Я больше не сомневалась.
Альфонс Морру бежал из больницы на кладбище Празереш.
Он хотел в последний раз навестить могилу Элизы Гомеш.
Должно быть, так. Комиссар Гарретта тоже это вычислил. И он будет там раньше меня…
А вдруг все-таки нет? Ведь кладбище – как большой лабиринт, вряд ли Гарретта знает его так же хорошо, как я. К тому же сейчас ночь. Возможно, он заплутает. Я же, в отличие от него, и на ощупь найду дорогу до могилы Элизы.
Но что, если я все равно опоздаю?
В глубине души я знала, что ответ на этот вопрос только один.
Гарретта убьет Морру – чтобы Морру не раскрыл правду о том, что случилось три года назад.
При мысли об этом мое дыхание участилось и стало резким. Как будто не хватало воздуха. Я опустила голову между коленями и постаралась дышать медленно и глубоко.
Успею, думала я. Я должна успеть…
Скоро я смогла снова выпрямиться. В окно я увидела, что мы проехали Шиаду. По мере того как мы продвигались на запад, улицы становились чернее и пустыннее.
Наконец приехали. Как только трамвай остановился, я открыла двери и быстро зашагала к кладбищу. Трамвай продолжил движение и исчез за поворотом. Провода над рельсами немного погудели и затихли. Слышен был лишь шелест влажного ночного бриза в высоких кладбищенских кипарисах.
Но нет, был и еще звук. Едва различимое, но уже знакомое мне потрескиванье.
Я остановилась и поглядела по сторонам. Чуть поодаль, вплотную к стене кладбища стоял автомобиль. Черный «Форд-Т».
Автомобиль Гарретты.
Казалось, внутри никого нет.
Я побежала к нему. Треск шел от остывающего двигателя. Капот был все еще теплый. Гарретта не сильно меня опередил. Я побежала на кладбище.
В домике смотрителя было темно. Я остановилась на секунду, раздумывая, не разбудить ли Жуана. Но это займет время. А мне надо спешить.
Я думала, что буду осторожно красться, чтобы гравий на дорожке не шуршал под моими ногами. Но ноги меня не слушались. Они пустились бегом. Быстрее, быстрее. Бесконечные ряды семейных надгробий и склепов мелькали мимо, как стены в туннеле.
Ночью здесь все было по-другому. Я вдруг засомневалась. Куда поворачивать на следующей развилке – направо или налево? Или я уже свернула не туда и надо вернуться назад?
Я в замешательстве остановилась. Шелестели кроны кипарисов. Ветер доносил слабый шум города из-за стен кладбища. В остальном было тихо.
Только когда из тумана на небе выползла луна, я поняла, где нахожусь, и смогла идти дальше. Но сделав несколько шагов, сразу остановилась.
Какой-то звук. Словно шаги по гравию.
Я затаила дыхание и прислушалась. Звук тотчас пропал. Или мне померещилось?
Раздумывать было некогда. Надо идти дальше. Но не успела я далеко уйти, как мне пришлось снова замедлить шаг. Луна зашла за облака, и тени слились в непроницаемую мглу. Я осторожно ступала по краю дорожки, стараясь отогнать ужасное чувство, что рядом кто-то есть. Несколько раз я останавливалась и прислушивалась. Но никаких шагов не слышала.
Снова вышла луна. Я увидела пригорок с тремя высокими кипарисами, чьи силуэты чернели на фоне тревожного ночного неба. За пригорком был участок со скромными крестами и надгробиями поменьше. Там находилась и могила Элизы Гомеш. Я прибавила шаг. Грудь снова больно теснило. Дыхание сбилось.
Я отыскала тропинку, ведущую вверх на холм, и побежала как можно быстрее. Кулаки больно ударялись об острый гравий. До вершины оставалось всего несколько десятков метров. И я на месте.
И тут раздался щелчок.
Отрывисто и громко.
Я инстинктивно пригнулась на ходу и потеряла равновесие. Нога подвернулась, и я упала рядом с одним из кипарисов.
