В легком раздражении я поворачиваю голову и вижу наблюдающего за нами Кая. Рот его растянут в дружелюбной улыбке, но глаза настороженные и внимательные, будто присматривающиеся к дикому животному. Даже не знаю, кого он имеет в виду – меня или Длиннорукого.
– Пора ехать, Мэгги, – говорит он. – А то не успеем добраться до Краун-Пойнта.
Я выдыхаю К’ааханаании, внезапно возвращаясь в свою собственную кожу и собственную голову. Это было очень близко. И очень глупо. Если бы я натворила что-то непоправимое, то навсегда оказалась бы по ту сторону закона. И тогда стало бы неважно – охочусь я на чудовищ или нет.
– А ты еще кто такой? – усмехается Длиннорукий. – Новая подружка Хоски?
Кай хмурится, смутившись.
– Длиннорукий считает, что ты красивый, – объясняю я.
Несмотря на попытку Пса-Законника задеть его гордость, лицо Кая светлеет. Для такого человека, как Длиннорукий, нет оскорбления хуже, чем позволить кому-то назвать себя женоподобным, но Каю, кажется, все нипочем. Он ухмыляется и протягивает Длиннорукому ладонь:
– Меня зовут…
– Назад! – орет вдруг Длиннорукий и выхватывает пистолет. И наставляет его на Кая.
Вот так, на ровном месте, ситуация скатывается от «хуже некуда» до «полный звездец».
Настает момент хаоса, когда время будто замедляется и ускоряется одновременно.
Моя рука ложится на рукоять ножа.
Я слышу, как напарник Длиннорукого, все еще стоящий в кузове моего грузовичка, пытается выхватить оружие.
Похоже, и сегодня я не выберусь из Тсэ-Бонито без того, чтобы кто-нибудь не попытался меня убить.
– Я не… – начинает говорить Кай.
– Я сказал, руки вверх и шаг назад! – орет Длиннорукий. Сейчас, с выпученными глазами, он выглядит немного сумасшедшим.
С нарочитой медлительностью Кай поднимает руки и делает большой шаг назад – чтобы оказаться поближе к хогану и подальше от Длиннорукого.
– Ты совершаешь ош… – пытаюсь я сказать, но Длиннорукий обрывает на полуслове, наставляя пистолет на меня.
– Кто-то из вас, уродов, должен рассказать мне о мертвом теле в грузовике, и как можно скорее. Или я потащу вас в тюрьму, где начну весело избивать, как две пиньяты, пока из ваших ртов не посыплются чертовы конфетки правды.
Умеет он обращаться со словами, надо признать. Но теперь голова – это полноценное тело. И я понимаю, что мы уже не сможем выбраться отсюда без того, чтобы кто-нибудь не пострадал.
Кай отвечает первым:
– Если бы вы убрали пистолет, офицер, мы могли бы поговорить. Я был бы рад объясниться.
Я оглядываюсь, и Кай одаривает меня тысячеваттной улыбкой. Более того – подмигивает.
Длиннорукий продолжает держать пистолет, но не пытается сместить его в сторону Кая. Надо же, кажется, он решил послушать.
– Длиннорукий, да? – продолжает Кай. – Вы действительно тот самый Длиннорукий? В Бурке вы довольно знамениты.
– Ты что такое несешь? – спрашивает Длиннорукий с подозрением.
– Длинная рука Закона. Оплот законности и порядка в Динете. Кацик
[36] семейства Уриосте очень высоко о вас отзывался.
Длиннорукий несколько раз моргает. Он удивлен, но явно польщен.
– Семейство Уриосте?
Я сомневаюсь, что Длиннорукий вообще знает, кто это такие. Черт, даже я не слышала ни про какое семейство Уриосте, но в устах Кая это звучит впечатляюще. Как что-то важное. Длиннорукий слегка приосанивается и выпячивает грудь, от чего становится похож на степного цыпленка.
Кай кивает. Голос у него ровный и течет спокойно, как горячий жир. Можно подумать, что они с Длинноруким сидят на званом обеде и никто ни в кого не целится из пистолета.
– Мой отец – его зовут Хуан Круз – работает на кацика в Бурке. От него я слышал разные истории о вас.
Понятия не имею, о чем говорит Кай, и никогда не слышала, чтобы Тах вспоминал о каком-то важном зяте в Бурке, но эти приятные слова, кажется, расслабляют Длиннорукого. Да нет, это Кай, похоже, умеет оказывать успокаивающее действие на Псов-Законников. Длиннорукий окидывает внука Таха долгим оценивающим взглядом. Тот стоит с самым бесхитростным видом. При галстучке. В сияющих туфлях. Само очарование. И представьте себе, Длиннорукий опускает пистолет. Я не оглядываюсь, но чувствую, что его напарник тоже расслабился.
Опустив руки, Кай продолжает говорить:
– Как я рад, что мы вас встретили! Обязательно расскажу всем своим родным.
Он протягивает руку с раскрытой ладонью.
Длиннорукий хрюкает от неожиданности. Я уже вижу, как вертятся шестеренки в его ограниченном мозгу, пока он пытается сообразить, какими связями обладает Кай с внешним миром и как это можно использовать. Стена обеспечивает нам безопасность внутри Динеты, но это не значит, что нельзя извлекать пользу из контактов на другой стороне. Хорошие связи – это сахар, кофе. Солнцезащитные очки.
Наконец Пес-Законник отрывисто кивает, убирает пистолет в кобуру и протягивает руку Каю.
Хитрожопый сукин сын.
– Убирайтесь ко всем чертям из моего города, Хоски, – бормочет он и отступает, чтобы пропустить Кая. – Оба. Увижу вас снова – и вы сто процентов окажетесь в тюрьме.
Меня это вполне устраивает.
Напарник Длиннорукого выпрыгивает из кузова.
– А что будем делать с головой?
Длиннорукий отмахивается от него, как от назойливой мухи, и что-то бормочет – для меня неразборчивое.
Кай беспрерывно благодарит, а я стараюсь не терять времени даром. Открываю водительскую дверь и забираюсь внутрь. Вставляю ключ в замок зажигания. Двигатель с ревом оживает, и Кай проскальзывает на пассажирское сиденье. Я включаю передачу, и мы трогаемся с места.
Улица забита пешеходами, но я освобождаю путь, щедро воя клаксоном, и постепенно продвигаюсь сквозь толпу. Машина переваливается с боку на бок на грязной изрытой дороге, и нас мотает по всей кабине. Кай держится рукой за крышу, пока я не выезжаю на шоссе. Но как только дорога становится ровнее, я тут же увеличиваю скорость. И не дышу, пока Тсэ-Бонито не исчезает из зеркал заднего вида.
Сузив глаза, Кай задумчиво наблюдает за мной.
– Что? – зло спрашиваю я.
Я все еще на нервах, взбудораженная охотой на монстра, противостоянием с Длинноруким и вот этим всем. Пальцы сильно сжимают руль, и я заставляю их чуть-чуть расслабиться. Я нервничаю и злюсь, но Кай-то ни в чем не виноват. Наоборот – это он вытащил мою задницу из-под огня, и теперь я перед ним в долгу. Причем он проделал это так, что никого не арестовали, не застрелили и не зарезали. Это далеко не мелочи, так что самое лучшее, что я могу сейчас сделать, – это обуздать свое неприятие и постараться вести себя мило.
