Но хотя бы не придется больше видеть этого «мистера Веснушку».
Я отгоняю от себя плохие мысли и стараюсь сделать несколько глубоких вдохов, чтобы успокоить К’ааханаании.
Парень поворачивается, улыбается и машет мне рукой.
– Мама в баре! – кричит он, когда я въезжаю в ворота. – Она сказала, объезжайте и вставайте сзади. Кто-нибудь подскажет, где именно.
Я проезжаю через пыльную парковку, поворачиваю и останавливаюсь у задней стены бара. Справа – безупречно чистый трейлер двойной ширины, выкрашенный в белый цвет и обрамленный широким гостеприимным крыльцом. В окнах – цветочные короба. Перед входом сидят два человека в креслах-качалках, вольготно расположив на коленях винтовки. Увидев нас, они встают и спускаются вниз по ступенькам. Это близнецы – мужчина и женщина. Оба выглядят как вариации того же самого подростка, который сидит у парадных ворот. У обоих одинаковая веснушчатая кожа и рыжие вьющиеся волосы. Женщина указывает мне на ряд гаражей напротив дома, а мужчина спешит вперед, чтобы открыть одну из полудюжины гаражных дверей. Я осторожно заезжаю в гараж, стараясь не поцарапать машину. Еще до того, как я глушу двигатель, мужчина открывает пассажирскую дверь и вытаскивает Кая из грузовичка так легко, будто тот ничего не весит. Он выходит из гаража вместе с Каем и несет его к трейлеру. Вот так запросто.
Несколько удивленная, я выскакиваю из кабины и собираюсь последовать за ними, но женщина преграждает путь мускулистой рукой.
– Куда он его понес? – встревоженно спрашиваю я.
– Мы о нем позаботимся. Мама хочет тебя видеть.
Я подумываю о том, как прорваться мимо нее и проследовать за Каем. Мужчина уже добрался до крыльца и толкает плечом входную дверь трейлера. Я смотрю, как они исчезают внутри.
– Мне надо быть с ним, – протестую я.
Но женщина неумолимо качает головой:
– Сначала мама.
Что ж, она права. Я здесь гость, и если хозяин просит, отказывать нельзя. Я жестом показываю ей, чтобы она шла вперед. Женщина закрывает гараж с моим грузовичком внутри, и мы идем к задней двери «Всеамериканского бара».
Дверь гостеприимно распахивается, и мы погружаемся в вечные сумерки, свойственные всем хорошим дешевым барам. Прямо впереди – деревянный танцпол, а слева, на прямоугольнике из оранжевого ковролина, раскинувшегося от стены до стены и видавшего лучшие времена, расставлены низкие круглые столики на колесиках и приземистые стулья в тон. Вдоль передней стены тянется длинный деревянный бар, вдоль которого выстроилась шеренга облупленных барных табуретов, ожидающих посетителей.
Грейс Гудэйкр, как всегда, сидит за стойкой бара. Это невысокая женщина с орехово-коричневым лицом, усеянным пятнами и веснушками. Белые волнистые волосы заплетены в афрокосички и собраны в толстую косу на затылке. Она улыбается тепло и приветливо, но глаза смотрят настороженно. Грейс бросает короткий взгляд в сторону моей сопровождающей, и ее дочь тут же отходит к двери с винтовкой наперевес.
Грейс жестом приглашает меня пройти вперед. Я пересекаю пустой танцпол, подхожу к стойке и присаживаюсь на один из пустых барных табуретов. Хозяйка наливает пиво из крана и ставит кружку передо мной.
– Вообще-то я не пью пиво, – говорю я.
Она коротко отстукивает костяшками пальцев по стойке.
– Ты пьешь то, что я разрешу тебе пить. Я помню, как ты вела себя здесь в прошлый раз. Надралась виски и стала плакаться о своем мужике. Клариссе пришлось выволакивать тебя и класть в твой грузовик, чтобы ты могла проспаться. Поэтому отныне ты пьешь пиво.
Я густо краснею. Бросаю взгляд через плечо на ее дочь, которая, вероятно, и есть та самая Кларисса.
– На самом деле я не помню этого, Грейс.
– Зато помню я. Этого достаточно.
Мы смотрим друг на друга и чувствуем, как нарастает между нами напряжение. Я в ее власти, и мне это не нравится. Это как зубная боль. Но я пришла к ней, потому что мне нужна помощь. И она прекрасно об этом знает.
Поэтому я делаю глоток пива. Алкогольный напиток омывает пищевод, и я почти непроизвольно закрываю глаза. Пиво прохладное и бодрящее, а я даже не подозревала, насколько хочу пить. Я делаю еще несколько больших глотков, прежде чем поставить кружку на стойку.
Грейс смотрит на меня, выжидательно подняв брови.
– Довольно неплохое, – признаю я.
Грейс фыркает, что должно означать нечто вроде «я же тебе говорила». Она выиграла первый раунд – установила, кто тут главный, и теперь спокойно занялась протиркой стаканов, будто мы старые друзья.
– Так что же тебя привело ко мне, Мэгги Хоски?
– Мне нужно место, где можно отсидеться на какое-то время. Скорее всего, меня ищут злые Псы из ОГПП.
Она смотрит на кровь, размазанную по моей груди, рукам и лицу.
– Чем заплатишь?
– У меня сейчас мало что есть. Ситуация немного… вышла из-под контроля.
Ее губы разочарованно кривятся. Она поднимает руку, и Кларисса, выскользнув из кресла, выходит через заднюю дверь. Через некоторое время она возвращается, неся с собой содержимое моего грузовичка. Кларисса раскладывает вещи на стойке, и Грейс начинает в них ловко рыться маленькими шустрыми руками. Ее взгляд останавливается на моем дробовике, и я хмурюсь.
– Дробовик я не отдам, – говорю я.
Грейс пожимает плечами.
– На кой мне твой помповый кусок дерьма, когда у меня есть целый арсенал «AR-15»? – спрашивает она.
– Полностью согласна, – говорю я.
Грейс криво ухмыляется.
– Забери свою чертову пушку, Мэгги, – говорит она, и я тут же беру дробовик, пока она не передумала.
– Кстати, не такой уж это и кусок дерьма, – ворчу я. – Эту рукоятку я делала специально под свою руку. Пришлось два дня подряд выкапывать корни люцерны. Но оно того стоило. Эй, куртку я тоже не дам!
Грейс толкает кожаную куртку в мою сторону, даже не потрудившись поднять глаза.
– Это кофе? – спрашивает она, постукивая пальцами по металлической банке, в которой хранится драгоценное зелье.
Я машу рукой:
– Бери.
Всем нужен этот чертов кофе. Если в обмен на него я смогу получить немного доброй воли Грейс, то оно станет ценнее золота.
– У тебя что, и вправду ничего нет? Разве охота за головами не должна приносить доход побольше, чем вот это?
Я вспоминаю о ковре, который оставила на полу Капитула Лукачикая.
– Я уже сказала, ситуация вышла из-под контроля.
Острые ногти снова барабанят по стойке.
– Кофе – только аванс, – говорит она. – Отныне ты мне должна. Это будет честно и справедливо. И не дай бог ты меня обманешь.
– Хорошо.
