Койот принюхивается.
– Ты в этом уверена? Впрочем, неважно. Итак, я пришел сюда не только для того, чтобы проверить твои успехи в выполнении моего задания. Я пришел, поскольку узнал кое-что о чудовищах, которых вы ищете. – Он делает театральную паузу. – Думаю, на вашем языке это называется «подсказкой».
– О тсэ наайее? – раздается голос Кая. Я не знала, что он вышел вслед за мной, но теперь он делает шаг вперед, чтобы предстать перед Ма’йи. – И что же именно?
– О, Кай Арвизо! – У Ма’йи загораются глаза. – Как приятно увидеть тебя снова. – Его хитрые глаза закатываются в мою сторону. – Вы с Магдаленой уже стали любовниками?
Я громко выдыхаю.
– Ты можешь не отвлекаться, Ма’йи?
– Значит, со временем… – говорит он и снова поворачивается ко мне. – Огненное сверло!
– Что?
– Сверло. – Он машет когтистой рукой. – Инструмент, который использовал Хаащ’еешжини, чтобы зажечь звезды.
Мы с Каем переглядываемся. Это тот бог из записей, найденных в Краун-Пойнте. Тот самый, кого я назвала «поджигателем звезд».
– И как это может быть связано с монстрами?
– Я рассказал вам все, что знаю. Но у меня есть коллега, которая торгует такими вещами. Она знает больше, и у нее может найтись даже то самое сверло. Ты придешь к ней, узнаешь, что она знает, и, может быть, у тебя появится инструмент, который оживляет твоих чудовищ.
– Ты хочешь сказать, это огненное сверло используется для оживления тсэ наайее?
– Вполне возможно, Мэгги, – говорит Кай. – Вероятно, информация об этом находится на CD.
– Но тебе-то что за дело, Ма’йи? Зачем ты нам помогаешь? Почему мы должны доверять тебе?
Его лицо поникает, и он одаривает меня таким взглядом, который можно охарактеризовать только как «щенячий».
– Ты ранишь меня в самое сердце. Разве мы не договорились? Разве не закрепили договор совместной трапезой, как старые друзья? Я поклялся рассказывать тебе все, что буду узнавать о чудовищах, а ты, в свою очередь, должна съездить для меня в Каньон-де-Шей.
Он проницателен. Я выполню то, что он хочет. Поскольку это первая реальная зацепка, которая появилась у нас за последнее время, и она неплохо вписывается в общую картину.
– Ладно.
Он наклоняется вперед.
– «Ладно», и все?
– Спасибо.
Ма’йи отвешивает мне легкий поклон, не вставая с места.
– Всегда рад помочь.
– Ну и где нам искать твою подругу с огненным сверлом?
– Насколько я понимаю, юный Кай Арвизо уже посещал это место. Всего три дня назад он общался там с покойником.
– О чем он говорит? – поворачиваюсь я к Каю.
Кай вздрагивает, прежде чем вымученно-насмешливо покачать головой. Он явно понял, на что намекает Койот.
– О чем он говорит? – переспрашиваю я. – Где ты встречался с покойником?
Кай смотрит на Койота, задумчиво поджав губы, словно переосмысливая все хорошее, что он успел подумать о Ма’йи.
– Покойник – это Длиннорукий, верно? В общем, он говорит о Тсэ-Бонито, вернее, о конкретном месте в этом городке. Он говорит о Шалимаре.
Глава 27
– Ты уверен, что это необходимо?
Час спустя я сижу в ванной трейлера Грейс вместе с Клайвом, который трудится над моими волосами. Для помешанного на оружии качка у него оказались великолепные навыки стилиста.
– Я полон противоречий, – подмигнул он мне, прежде чем взяться за дело, и я рассмеялась, не ожидая многого.
Но уже скоро мне становится не до смеха.
Он формирует из передней части моих волос длинную челку, которая спадает на одну сторону лица. Это выглядит круто, но непрактично и ужасно раздражает, как все остальное, что он сделал со мной сегодня вечером. Он подвел мне глаза черным карандашом, а губы выкрасил в темно-алый цвет. Я не пользовалась косметикой со средней школы. Я даже не знала, что она до сих пор существует, пока Клайв не достал свои запасы, которые обрадовали бы даже трансвестита. Что, впрочем, оказалось довольно близко к истине.
– Откуда у тебя все это? – спрашиваю я с изумлением, пока он роется в коробке с помадой, тенями для век и бог знает чем еще.
Клайв пожимает плечами.
– От старого дружка, который любил переодеваться в женщину. Он меня бросил, а я сохранил его вещи. С тех пор собираю и прикупаю при случае чего-нибудь новенькое. Побалуйся, пока есть возможность. Никогда ведь не знаешь, когда тебя снова призовут как Убийцу Чудовищ.
– Я думала, ты любишь оружие! – выпаливаю я.
Он смеется.
– Это ты так спрашиваешь о моей ориентации? – Он проводит большим пальцем по моей щеке, втирая контурный крем. – Разве нельзя любить оружие и гламур одновременно? Одно не исключает другого, знаешь ли.
– Ну да. Наверное.
– Не будь смешной, – говорит он недовольно, нанося мне на лицо какую-то финишную пудру. Затем окидывает меня критическим взглядом и дергает подбородком, показывая, что я должна развернуться и посмотреть на себя в зеркало.
Я разворачиваюсь. Из зеркала на меня смотрит незнакомка.
Я ерзаю на табуретке. Одергиваю короткий топ, который Клайв выкопал для меня из коробки со старой одеждой. Он состоит из двух V-образных черных лент, которые идут от плеч и соединяются вместе чуть выше пупка, придавая выражению «низкий вырез» совершенно новый смысл. Тонкая горизонтальная кожаная ленточка удерживает топ на груди. Я по-прежнему в легинсах и мокасинах, но между верхом штанов и низом топа остается открытыми добрых три дюйма моей кожи. На бедрах, как обычно, висит охотничий нож в ножнах на низком кожаном ремне, а за спиной – ружье. Но в дополнение к этому Клайв откопал где-то патронташ, который пересекает мою грудь, словно лента участницы некоего смертельного конкурса красоты. Патронташ уже заполнен моими патронами – как специальными для сверхъестественных целей, так и обычными, предназначенными для убийства людей. Он даже нашел кобуру для «глока», который теперь висит у меня на бедре.
– Все это будет дико бесить, – бормочу я, двигая плечами, чтобы почувствовать вес амуниции. Ремни впиваются в голую кожу, но каждый раз, когда я жалуюсь, Клайв говорит мне, что это необходимо. – Может, я надену свою старую кожаную куртку? – говорю я. – Она для того и предназначена. Чтобы защищать тело.
– Нет, если не хочешь испортить внешний вид.
– На кой мне такой внешний вид? Я что – Безумный Макс?
– Ты Убийца Чудовищ, – говорит он. – И должна соответствовать.
Наши глаза встречаются в зеркале. Я не знаю, что еще сказать.
Он вздыхает от моей непонятливости.
