Я радуюсь тому, что оружие по-прежнему со мной. И причиной тому – не активно действующий черный рынок, не пространство, бросающее вызов законам физики, и не здешняя потусторонняя атмосфера. Меня пугают покупатели.
Со снадобьем Кая, нанесенным на глаза, я вижу детей Динеты безо всяких иллюзий – и они похожи на порождения снов. Или скорее кошмаров.
Я узнаю здесь многие кланы. Атс’оос Дине, или Пернатых Людей, несложно отличить от остальных. Их оперенные тела покрыты серыми, коричневыми и белыми ястребиными пятнами. Некоторые носят более вычурное оперение – красных, желтых и синих цветов. У всех есть дополнительные веки, двигающиеся горизонтально через глаза. У стойки бара сидят два представителя Великих Людей-Оленей с огромными трехконечными рогами на головах. Они носят широкие юбки из оленьей кожи, из-под которых выглядывают изящные черные копыта. Вон тот человек, одетый в лоскутное меховое пальто, который роется в беспорядочной куче автомобильных запчастей, может быть только из Кроличьего клана, поскольку длинные уши и огромные зубы невозможно спутать ни с чем.
Наш путь пересекает пара с бокалами в руках. Их наряды довольно изящны: женщина облачена в бледно-розовое платье со стразами и красивые туфли на высоких шпильках. Мужчина, одетый в белый костюм, похож на гангстера из старых фильмов. Понятия не имею, где они могли обзавестись такой одеждой, но, учитывая те наряды, которые Клайв подобрал для нас с Каем, удивляться не приходится. Но вовсе не из-за одежды я таращусь на пару во все глаза. И мужчина, и женщина похожи на изможденные скелеты. Кожа туго натянута на кости, скулы непристойно выступают вперед. С головы свисают длинные ломкие волосы, а увядшие тела настолько худые, что причудливая одежда свисает с них, как с вешалок.
– Дичин Дине, – поясняет Кай, увидев мой пристальный взгляд, – Голодающие Люди.
Кай ведет меня к длинному бару в форме человеческой почки. Несколько покупателей – в основном женщины, но и мужчины тоже – разглядывают его, когда он проходит мимо. Я вижу, как их жадные глаза изучают его лицо и оценивают драгоценности, которые он надел. Кажется, Кай ничего не замечает. А если и замечает, то умело это скрывает. Я придвигаюсь к нему чуть ближе и кладу руку на рукоять ножа, после чего посетители начинают поспешно отводить глаза.
Я наклоняюсь к Каю. На самом деле музыка немного поутихла, и теперь мы можем беседовать нормально, но из опасения быть услышанной Людьми с Торчащими Ушами я продолжаю говорить шепотом:
– Я кажусь тебе другой?
– Хмм…
– С этим твоим снадобьем на глазах. Я не… – пытаюсь я спросить, но осекаюсь.
Я понимаю, что сейчас следует сосредоточиться на поисках Мосы, но мне важно это знать… Важно знать, может ли лишенный иллюзий Кай увидеть меня настоящую. Если да, то похожа ли я на чудовище? Подхватила ли я зло, как заразу, о чем предупреждал меня Нейзгани?
Но я не могу заставить себя спросить об этом прямо, поскольку мне кажется, что я уже знаю ответ.
Кай ловит взгляд бармена и просит жестом ему налить, после чего вопросительно смотрит на меня. Я отрицательно качаю головой. Кай бросает на стол бара одно из полудюжины бронзовых колец, которые он носит на мизинце, затем поворачивается и протягивает мне стакан текилы. Я открываю рот, чтобы возразить, но он мне шепчет:
– Тебе не обязательно пить. Можешь просто притворяться, что пьешь, но обязательно постарайся расслабиться. У тебя такой вид, будто ты собираешься кого-то застрелить.
Он произносит все это с улыбкой, прихлебывая из своего стакана и оглядывая толпу.
Я понимаю, что он ни на секунду не забывает о любопытных взглядах, которые на нас бросают. Он начеку – точно так же, как я. Эта мысль немного успокаивает меня, я беру стакан и делаю вид, что отпиваю. Сивушный запах немедленно бьет мне в нос, и я задерживаю дыхание. Никогда не любила текилу.
– Хочешь узнать, как ты выглядишь? – спрашивает он меня.
Сердце начинает биться чаще. Он действительно услышал мой вопрос. Я киваю. И перестаю дышать.
– Как Убийца Чудовищ. – Кай слегка салютует мне стаканом и выпивает текилу залпом.
Я хмурюсь.
– И что это значит?
Он делает знак бармену, чтобы тот налил еще. Берет стакан и немедленно заглатывает напиток в один присест. Затем вытирает рот и говорит:
– Сама-то как думаешь?
– Ты хочешь сказать, что я не выгляжу как-то иначе?
– Я хочу? – Он наклоняет голову и криво мне улыбается.
Не знаю, но такое ощущение, что он уже пьян или стремительно пьянеет.
– Думаешь, пить столько текилы сейчас – это хорошая идея?
– Ни в коем случае, – отвечает он и жестом просит у бармена еще одну порцию.
– Тогда что ты творишь?
– Умираю, – бормочет он так тихо, что я не уверена, правильно ли его поняла.
– Ты… что?
Он резко поворачивается и смотрит на меня блестящими глазами.
– Ты не ответила на мой вопрос, Мэгз.
– Какой вопрос?
Кажется, в своем раздражении я забыла, о чем он меня спрашивал.
– Я выгляжу как-то иначе? – спрашивает он. И разводит руки в стороны, чтобы я получше его рассмотрела.
Не хочу признаваться в этом, но он выглядит лучше. Кожа превратилась в светящуюся бронзу, а глаза покрылись потусторонним серебром, на которое стало трудно смотреть. Изгиб челюсти теперь сильнее и изящнее. Он стал излучать какую-то харизму, невероятное притяжение, превосходящее все, что было раньше. Оно почти сверхъестественное. Нет, не почти. Так и есть.
– Ты выглядишь так же, – лгу я.
Сверкнув серьгами, он кивает с таким видом, будто точно знает, что я увидела и почему солгала.
– Вот видишь, Убийца Чудовищ? Мы все лжецы.
Понятия не имею, что на это ответить.
– Что происходит, Кай? – спрашиваю я. – Что на тебя нашло?
Он печально качает головой.
– Давай просто найдем эту Мосы и уберемся отсюда, – говорит он, вздрогнув всем телом. – От этого места у меня голова кругом.
Не могу с ним не согласиться.
Он выпрямляется.
– Пойду немного осмотрюсь. Может, что-нибудь выясню.
– Мы должны держаться вместе, – протестую я.
Эти жадные глаза вокруг не дают мне покоя.
– Нет. Тут есть… В общем, будет лучше, если я схожу один. – Он смеется, и я улавливаю запах алкоголя в его дыхании. – Никто не будет разговаривать со мной, если ты станешь расхаживать рядом с таким видом, будто собираешься воткнуть в них нож. Мне надо побродить одному. Я обязательно вернусь.
– Не думаю, что…
– Я смогу о себе позаботиться, ты же знаешь…
