– Иногда я слишком много думаю о том дне, когда все случилось. Наверное, не стоит так делать.
– Хочешь поговорить об этом?
– Не особенно. И не хочу ничего рассказывать для твоего проекта.
Я улыбнулся:
– Я не поэтому спросил.
– Возможно, но пришел ты именно поэтому.
Наступило короткое молчание, и в голове промелькнула мысль, не пора ли уходить, но меня уже мало волновало, что она видит насквозь все мои уловки. Тот факт, что кому-то вообще было до меня дело, странно успокаивал.
– Может, не только тебе требуется иногда поговорить. – Я развел руками. – И я не собираюсь ничего записывать без твоего разрешения.
– Наверное, для тебя это неплохая терапия, – задумчиво произнесла она, положив ногу на ногу и подперев голову рукой. – Почему ты остался? Все остальные участники конференции уехали в аэропорт. Почему ты не уехал?
– Знаешь, не помню. В том дне у меня много пробелов. А ты почему осталась?
Ей потребовалось некоторое время, чтобы собраться с силами для ответа. Казалось, это воспоминание причиняло ей боль.
Наконец она произнесла:
– Я собиралась уехать. Я уже почти дошла до машины, а потом… передумала. Знаешь, однажды я читала новость про авиакатастрофу. При посадке разбился самолет… Одна из выживших – девушка – побежала по взлетно-посадочной полосе, и ее насмерть сбила «скорая». Не знаю, почему тогда вспомнилась эта история, но я вдруг поняла, что сбежать – не выход, человек в здравом уме реагирует по-другому. Мы все могли бы умереть по дороге в аэропорт всего лишь потому, что на него сбросили очередную бомбу. Но вряд ли станут бомбить отель, поэтому… – Она пожала плечами.
– Разумно, – сказал я.
– Неужели?
– Во всяком случае, в твоих действиях больше смысла, чем в действиях твоего сбежавшего парня. – Я решил рискнуть и немного расспросить ее: – Как долго вы были вместе?
К моему удивлению, она не стала уклоняться от ответа:
– Три года исполнилось… два месяца назад, как раз тогда, когда мы приехали сюда. Решили отпраздновать годовщину… рядом красивый город, озеро, ну, сам понимаешь.
– Три года?
Она кивнула:
– И он не был моим парнем. Он был моим женихом.
Ее ответ поразил меня.
– И он уехал?
Она снова кивнула.
Я понятия не имел, что сказать, и чувствовал себя ужасно из-за того, что затронул эту тему. Совершенно бессмысленно пытаться подловить ее на ответах. Конечно же Таня не имела никакого отношения к убийству Гарриет Люффман.
– Я до последнего надеялась на его возвращение, когда он поймет, что до Страсбурга не добраться. Или почему-то еще. – Скупой жест в сторону комнаты. – Но, видимо, вернуться не пришло ему в голову.
Меня захлестнула волна ярости: захотелось снова оказаться в вестибюле и со всего размаха ударить того парня кулаком в лицо.
– Мне искренне жаль.
– Нет, это мне искренне жаль, – произнесла она, рассматривая свои ногти. – Жаль, что потратила впустую последние три года. Вместо того я могла бы спать одна, выходить, куда и когда захочу, есть больше, жить у себя дома, заниматься сексом с кем угодно.
Не знаю почему, но я сказал:
– Может, ему что-то помешало вернуться.
Она посмотрела мне прямо в глаза, будто я совершенно ничего не понял, и ответила:
– Надеюсь, ему помешала смерть.
День пятьдесят восьмой
Я пропустил один день. Ненавижу выпадать из привычного графика, поэтому позвольте объяснить этот перерыв.
Недавно я снова начал курить. Я не курил с двадцати четырех лет. Разумеется, именно Надя убедила меня бросить. Ну, как убедила? Попросила бросить курить, и я бросил. Так работали наши отношения.
За завтраком я подсел к Аррану. Именно с ним я наметил пообщаться следующим. Он говорит по-английски и всегда выглядит приветливым, несмотря на свой серьезный вид и густые брови. У него почти болезненно бледная кожа, а в темной бороде есть рыжие пряди.
Он предложил мне покурить, и сначала я вежливо отказался, но он настоял.
– Чего ты боишься? Умереть? – спросил он, раскуривая сигарету. – Я слышал, ты все записываешь, чтобы в будущем люди знали, как мы тут жили.
– А ты не боишься, что никто и не вспомнит о тебе?
– Неа. Я специально убрался подальше. Мне возвращаться некуда.
– Родители? Подружка?
– Неа, – последовал ответ таким тоном, словно у него никогда не было родителей. – Был брат, но… он мне тоже никогда не звонил.
Мы решили выйти на улицу, чтобы люди не просили сигареты, почувствовав запах дыма. Надев несколько дополнительных слоев одежды, шапки и перчатки, мы отправились посидеть на скамейке около отеля. Признаюсь, мне снова очень понравилось курить. Я уже успел привыкнуть к постоянному ощущению тревоги в моей груди. А сигарета помогла мне расслабиться.
За время, что мы просидели на улице, мы выкурили сигареты по три.
– Сколько у тебя еще? – поинтересовался я.
– Много, – ответил он. – Запасся в аэропорту по дороге сюда.
– Чем ты занимался до всего этого? – спросил я, развернувшись к нему, чтобы ему было неудобно читать, что я записываю.
– Играл на гитаре, принимал наркотики. Я был в турне. – Он избегал прямого зрительного контакта. – Ничего особенного, всего несколько заведений в разных уголках Европы. Поссорился с вокалистом, а эти долбанутые сфинктеры приняли его сторону, поэтому я украл все их наркотики и однажды ночью сбежал. А телефон выключил. Пошли они все в задницу.
Он фыркнул.
– Думаешь они выжили?
– Не знаю. По чесноку, понимаю, звучит плохо, но мне плевать. Дома я о друзьях забочусь. А на собутыльников мне плевать. Я даже по родителям не скучаю. А вот по друзьям скучаю, эти парни понимали меня.
– Говоришь, украл все их наркотики? Ты же не собирался везти их обратно в Великобританию?
Он помолчал.
– Ну… вряд ли я вообще собирался вернуться.
Я решил не спрашивать, что он этим хочет сказать. А он не стал распространяться.
Вдалеке я заметил Дилана, Сашу и Петера. Они тащили на брезенте только что убитого оленя к парковке. Я не вызвался на эту охоту не потому, что не умею стрелять, а потому, что другим явно больше нравилась охота, чем мне. Теперь, когда не стало Патрика, вероятно, мне следует больше участвовать в подобных вылазках.
– Я и не знал, что в лесу остались олени, – заметил Арран.
– Я тоже, – с грустью ответил я.
Петер приказал остальным связать копыта оленя и подвесить его на одном из фонарных столбов на парковке. Горло убитого животного было перерезано. И мы с Арраном наблюдали, как вокруг отеля тянется жуткий кровавый след.
