Я слышал, как Арран шумно нюхает кокаин. Затем он передал зеркало Томи, которая, откинув назад волосы, сделала так же. Я попросил чистый доллар, и Томи посмеялась надо мной. Вдохнув две дорожки, я удивился, как это было легко.
Томи сказала, что ей надо кое-что взять из своих запасов, и, когда она вышла из номера, Арран растянулся на полу, заложив руки за голову.
– Ты краснеешь, – сказал он.
Я ответил, что это реакция на кокаин, который заставляет сердце биться чаще.
– Если хочешь, можешь перепихнуться с ней.
– Да я ей даже не нравлюсь.
Он посмотрел на меня так, словно я сказал что-то невероятно детское:
– Приятель, это ж конец света!
Томи вернулась с бутылкой «Джека Дэниелса», и я подумал: «Ну вот, теперь пути назад нет».
Не помню всех разговоров, последовавших дальше, поэтому записываю их так, как удается вспомнить.
Арран почти не разговаривал, но много смеялся. По-моему, именно этого он и добивался.
Мы с Томи вернулись к разговору о дуализме. Я быстро выпил несколько рюмок подряд. Не могу описать, насколько хороши они были на вкус. Мне не удалось заставить себя посмаковать их.
– Зачем тратить время на суеверия и домыслы, когда вокруг так много событий. И они удивительны и буквально взрывают мозг, к примеру, другие галактики, черные дыры и космические путешествия. Вот на что следует тратить энергию мозга, а не на церковь! – С этими словами она стукнула кулаком по ковру.
– По-моему, размышления о том, зачем мы здесь, не пустая трата энергии мозга! Есть ли свобода выбора, являемся ли мы чем-то большим, чем просто животными…
– Нет, не являемся.
– Ты позволишь мне договорить?
– Конечно! – самодовольно ответила она.
Хотя я, наверное, тоже был доволен собой, поскольку на несколько минут попросту забыл, где нахожусь.
– Человеку важно чувствовать, что в жизни есть цель, – заметил я.
– А по-твоему, цели нет, если не веришь, что в конце пути получишь стикер и конфету? Будто жизнь теряет смысл, если потом не продолжишь жить где-то еще? Вот это точно бессмысленно!
– Как можно настолько совмещать в себе атеизм и такое… такое… ультраправое либертарианство, доктрину свободной воли?
– С чего ты взял, что я совмещаю?
Не помню, что я сказал в ответ, но, кажется, она обиделась. Хотя все равно признала, что является либертарианкой и всегда голосовала не так, как я. Поэтому, по большому счету, ее обида тоже не имела смысла.
Кокаин начал выветриваться. Мы нюхнули еще по две дорожки каждый. Томи сбросила одеяла, и я сел на пол, привалившись к кровати. Комната наполнилась дымом, и он согревал воздух.
– Будет намного веселее, если представить, что все рассказывается парнем из сериала «Задержка в развитии», – сказала Томи.
Я рассмеялся. Было так непривычно смеяться по-настоящему.
Арран с невозмутимым американским акцентом произнес:
– Сегодня Арран провел день с двумя историками, нюхая кокаин в восточном крыле.
Томи громко засмеялась, показывая зубы.
– Дилан старается держать всех подальше от комнат сотрудников. Не хочет, чтобы узнали о его оружейном складе.
– Да ну?
Томи налила нам обоим еще виски.
– Правда! Здесь известное место для охоты. И оружия в отеле полно, раньше люди брали его напрокат.
– У меня мурашки по спине побежали: у людей есть оружие? – изумленно выдохнул Арран. – Ни разу не круто.
– Да все нормально. Они все равно будут недолго им пользоваться.
– Почему? – поинтересовался я.
Усмехнувшись, Томи негромко сказала:
– Я, наверное, плохо поступила.
– Да рассказывай уж, что сделала.
Нам было легко и весело. Стряхивая пепел в блюдце, Арран промахнулся, поэтому собрал его в кучку на ковре.
Томи посмотрела на меня:
– В тот день, когда все случилось, в служебном помещении я нашла в ящике стола пистолет и… так получилось… типа, взяла его. А комнаты, где жили сотрудники отеля, оставались незапертыми, и, по правде говоря, там было очень много оружия. Охотничьи ружья, для аренды гостям.
– Вот дерьмо, – пробормотал Арран, глядя на закрытую дверь.
Я нахмурился:
– И ты их все украла?
– Нет, конечно, посмотрите на меня! Я собрала в рюкзак все патроны, какие удалось найти, и украла их. У них больше нет патронов, кроме тех двух коробок, которые я оставила.
Я отмахнулся от дыма:
– Подожди, Томи, стой. Так у тебя все патроны отеля и один пистолет?
Она затянулась сигаретой Аррана, стараясь сохранить невозмутимый вид:
– А то!
– Блин, Томи, выходи за меня замуж. – Арран встал и направился в ванную.
Оружие меня заинтересовало. Моя последняя доза наркотика все еще действовала.
– И Дилан ничего на это не сказал? Пистолет-то наверняка его.
– Он не хочет признаваться, что в отеле много оружия, – ответила она. – Пусть все думают, пара охотничьих ружей, и все. Не двадцать. Допустим, он догадался, что патроны украли, когда люди массово уезжали из отеля, и кто-то украл пистолет из его стола и прихватил все пули. Но с какой стати он должен считать, что патроны и пистолет по-прежнему в отеле?
– Тебе-то они зачем? – поинтересовался я, беспокоясь о возможных последствиях.
– А почему нет? Все, что я знаю: мир рухнул, и наступит время, когда мне понадобится защита. Лучше пусть другие думают, с чем им охотиться на оленей, но оружия для преследования меня у них не будет.
– Томи, никто ж никого не преследует.
– Да? А вот тут кое-кто попросил меня шпионить за другими.
Мне нечего было ответить.
От мысли, что во всем отеле только у Томи есть годный пистолет, стало неуютно. Словно она предвидела войну.
– Эй, хотите немного мета? – поинтересовался Арран, озадаченный откровением Томи.
Он вернулся с каким-то невероятным пластиковым приспособлением, которое, как выяснилось через пару секунд, оказалось импровизированной трубкой. Со щелчком он открыл зажигалку и вдохнул, плотно обхватив губами верхний конец трубки. Вода запузырилась.
– И что эта штука делает? – крайне сдержанно спросил я.
В моем жизненном опыте наркотики группы А отсутствовали. Кристаллический метамфетамин находился в том же ментальном отделе, что и крэк, и героин, а марихуана и кокаин были экспериментальными наркотиками, которые обычно пробуют пару раз в колледже, но не вводят в привычку, если не собираются умереть.
