Должно быть, ты поняла, что я притворяюсь, что не слышал твой вопрос, и ты права. Прости. Ты всегда права насчет меня.
Твой Джон
День пятьдесят девятый
Ночью мне пришла мысль поискать записи с камер видеонаблюдения. Рано утром, когда все еще спали, я отправился на прогулку и насчитал в стратегических точках около дюжины камер. Если есть камеры, которые постоянно работали, значит, должно быть и помещение, откуда Дилан или другой сотрудник следил за происходящим.
Прихватив ключи, я быстро пробежался по верхним этажам – открывал и закрывал двери, не заходя внутрь. Мне попадались подсобные помещения, где хранили бытовую химию, постельное и столовое белье и многое другое, но ничего похожего на помещение охраны не было, пока я не добрался до пятого этажа и не открыл дверь, за которой увидел множество погасших мониторов.
Нет электричества.
– Твою ж мать! – выругался я вслух, прикрывая за собой дверь.
Я понажимал клавиши, на случай если компьютеры находились в спящем режиме, но ничего не изменилось. На столе остались несколько журналов и две кружки с недопитым кофе, в которых уже завелась плесень.
Включить электричество без ведома Дилана было невозможно.
Оставив компьютеры, я сосредоточил внимание на ящиках письменного стола и шкафах-картотеках. Они не были заперты.
В одном из них я нашел сотни и сотни компакт-дисков, расставленных в хронологическом порядке. Отыскав неделю, предшествующую первому дню, я понял, что придется забрать их все. Я не знал, в какой день пропала Гарриет Люффман. Я даже не знал, как буду смотреть эти диски, но на всякий случай взял их за две недели, чтобы уж совсем наверняка.
Потом, заметив, что не хватает одного дня, я вернулся к шкафу-картотеке и просмотрел все диски за три месяца на случай, если нужный мне CD стоял не на своем месте. Его не было. Отсутствовал День первый.
Поискав в других шкафах записи с других камер, я быстро подтвердил свою догадку. Все диски от той же даты – первого дня конца света – исчезли. По крайней мере, теперь я знал, когда произошло убийство Гарриет, и просматривать записи с других дат не имело смысла.
Кто-то очень не хотел, чтобы все открылось. Более того, скрыть происшествие мог только тот, кто имел доступ к этому помещению, что сузило круг подозреваемых до сотрудников отеля. Я больше не доверял им. Вне подозрения оставался только Натан. Хорошенько поразмыслив, я пришел к выводу, что невозможно подделать реакцию, какая у него была, когда он нашел мертвую девочку.
Забрав диски с датами непосредственно до и после отсутствующего дня, я вышел из комнаты и снова запер дверь.
Отель был пуст. Когда идешь один по коридорам, в темноте кажется, что находишься в центре оптической иллюзии. Безумный узор на кафельной плитке сливался с узорчатыми обоями, и повсюду висели зеркала. Шаги разносились гулким эхом. Мне вспомнился Патрик: он любил бегать по верхним этажам.
Осознав, что пугаю себя, я остановился и сделал пару глубоких вдохов.
Снова послышались шаги. В темноте легко решить, что они всего лишь у меня в воображении, но это было не так. Я слышал реальные шаги в другом конце коридора, неровные и тяжелые, словно у идущего имелись проблемы с ногами.
– Эй, кто там? – как идиот крикнул я.
Шаги замерли.
Понятия не имею, зачем я обратил на себя внимание.
Я всматривался в дальний конец коридора, где он разделялся надвое. Направо – к лестнице, налево – к другим комнатам. Лифты находились где-то позади меня, но они были бесполезны. Интересно, удастся ли добежать до лестницы?
Снова послышались шаги.
Я попятился.
Мне пришло в голову, что если отжать двери лифта, то можно спрятаться внутри. За какое-то безумное мгновение промелькнула другая мысль: призрак серийного убийцы Эрика Ру все еще бродит по коридорам пятого этажа, где находился номер, в котором он жил.
Затем в поле зрения появился человек. Невысокий, широкоплечий, он тяжело привалился к стене.
– Саша? – окликнул я его.
Это действительно был Саша, брат-близнец Мии.
Облегчение, которое я почувствовал, когда узнал его, длилось недолго. Он отозвался на свое имя тем, что качнулся вперед. У меня не получалось определить, что с ним не так; может, он был пьян. Он отшатнулся от одной стены и тут же привалился к другой, потянулся ко мне и что-то пробормотал.
– Саша, все хорошо?
Он быстро приближался ко мне.
– Саша, подожди, ты в порядке? Тебе нужна помощь?
Было темно, и я испугался, поэтому первым моим побуждением было ударить его. Но мне не хотелось причинять ему боль.
– Саша, подожди! – закричал я, когда он протянул ко мне обе руки.
Я вжался в стену, когда его пальцы коснулись моей головы, и с грохотом выронил диски.
– Саша! – крикнул появившийся в конце коридора Дилан.
Саша обернулся на звук его голоса, сразу потеряв интерес ко мне.
Подбежав к нам, Дилан взял Сашу за плечи, едва взглянув на меня:
– Извини. Я не заметил, как он ушел из своей комнаты.
– В смысле?
– Он ходит во сне. Раньше с ним вроде никто не сталкивался. Не так много людей бродят по отелю в такое время. – Он бросил многозначительный взгляд на рассыпавшиеся по полу диски и повел Сашу прочь. – Шел бы ты лучше спать. Утром понадобятся все твои силы.
Слишком смущенный, чтобы привлекать к себе еще больше внимания, я подбирал компакт-диски и злился, что он подловил меня.
– Разве можно ходить во сне по лестницам? – недоверчиво спросил я.
Дилан оглянулся:
– Однажды во сне он поджег кухню, пытаясь приготовить себе рагу. Лунатики могут многое.
Я наклонился за последними дисками, пока они подходили к концу коридора и мое сердце колотилось от странного волнения. Я хотел задать еще один вопрос, но Дилан и Саша уже ушли.
А собирался я спросить, где еще могут ходить лунатики.
Возбужденный, шарахаясь от каждой тени, я вернулся в свой номер и запер дверь изнутри на ключ и на засов. Я положил диски на стол, рядом с бумагами и ноутбуком, у которого уже давно «сдохла» батарея. Утром мы собираемся в город за продовольствием. Может, получится отыскать в магазине другую батарею или зарядить где-нибудь эту. Стоит попробовать.
Прежде чем в окно начал проникать тусклый свет, я дважды просыпался оттого, что засовы на моей двери дребезжали. И оба раза в комнате было тихо. Но, по-моему, эти звуки не причудились мне в кошмаре. Они были слишком живыми и четкими. В какой-то момент я слышал отдаленный детский плач и попытался убедить себя, что это Юка Иобари ходит по коридору, укачивая ребенка.
