Он нахмурился, взял несколько аккордов, и струна оборвалась.
– Вот дерьмо!
Пока он чинил гитару, я молчал, не зная, что еще сказать, но в конце концов он ответил:
– Технически я, наверное, какое-то время был мертв. Как я уже сказал, все походило на сон. Я ничего не чувствовал, ничего не видел.
– Вот как?
– То-то и оно. Ничего не видел. Я был мертвым около минуты, и ничего не было. Просто чернота. Я не чувствовал времени, будто это был не я, а просто сидел в темноте. Пустота. И вокруг ничего не было. – По его лицу промелькнуло выражение полнейшего опустошения, но он взял себя в руки, играя со струной. – Я сильно перепугался. И больше не буду пытаться.
Лучше бы я не спрашивал. Я ожидал ответа, основанного на надежде.
– Я почему-то решил, что пора наконец разобраться с этим ублюдком в углу. – И Арран кивнул в сторону ближайшего к окну угла, где у стены стоял футляр от гитары. – Мне всегда казалось, он ждет моей смерти, просто ждет… вот я и подумал, пусть скажет мне, что, блин, происходит…
Впервые он говорил о жутком мальчике как о реальном существе. Я не знал, что сказать.
Арран рассмеялся каким-то своим мыслям и продолжил:
– Так нет же! Его там не было.
– Может, ты собирался переместиться в другое место, – предположил я.
– Вряд ли я куда-нибудь собирался. – Он встал и поискал большое полотенце. – Знаешь, с тех пор как я в отеле, я дважды пытался покончить с собой. Первый раз – в ночь перед концом света, и я проснулся, будто только закрыл глаза, чтобы заснуть. – Он раздраженно покачал головой, набрасывая полотенце на плечи: – Приятель, может, я уже мертвый? Может, это и есть то другое место, и поэтому мне не умереть.
Примерно полчаса назад, как раз перед тем, как я перестал писать и собирался лечь спать, в дверь постучали.
– Кто там? – крикнул я, замерев на стуле.
– Юка.
Я никогда не видел и не слышал ее так поздно. Я встал, открыл дверь и первым делом заметил, что ее волосы распущены. Они были длиннее, чем могли показаться в убранном виде, и она вдруг стала выглядеть намного моложе. И выглядела она прекрасно.
– В тот день еще кое-что произошло, – произнесла она. – Я не сказала вам тогда.
– Хотите войти? – спросил я, гадая, знает ли Хару, где она.
Она покачала головой, оставаясь в шаге-двух от моей двери.
Я ждал, когда она заговорит.
Сделав глубокий вдох, она произнесла, опустив глаза:
– Я потеряла Рёко.
– В смысле?
– Ненадолго, минут на двадцать. Мы находились внизу, ждали указаний. Вокруг было много людей. Рёко вдруг начала плакать. Я одернула ее, велев сесть на пол и замолчать. Когда я снова посмотрела вниз, ее уже не было.
Я чувствовал, еще чуть-чуть – и Юка расплачется.
– Почему вы не рассказали об этом раньше? – спросил я.
– Мне было стыдно. Вы когда-нибудь теряли своих детей?
Я терял, и всякий раз воспоминание об этом случае заставляло меня морщиться и физически вздрагивать. Когда Марион было четыре года, я потерял ее в супермаркете. Сотрудникам магазина пришлось сделать объявление через локальную трансляцию, чтобы я забрал ее. К счастью, ее нашел охранник, а не кто-то другой. Помню, как я бегал между рядами полок, борясь с приступами рвоты, представляя тысячи различных кошмарных сценариев, от ужаса которых холодели и руки и сердце.
Я кивнул.
– Тогда вы знаете, каково это. – Она вздохнула. – Страшнее, чем бомбы. Я искала ее везде. Через некоторое время я снова пошла в наш номер и увидела ее в коридоре. Она пыталась открыть дверь. Перепуганная, она плакала, но в остальном была в порядке.
– Вы знаете, что с ней случилось?
– С ней ничего не случилось. Потерялась, когда убежала после моего резкого замечания.
– Что же ее напугало?
– Ей семь лет. И она потерялась. В тот день все потерялись. – Она посмотрела в сторону лестницы. – Мне пора идти.
Увидев ее лицо в профиль, с волосами, падающими на плечи, я кое-что вспомнил.
– Я видел вас, – сказал я.
– В смысле?
– В тот день я столкнулся с вами.
Моя память вернулась в полном цвете. Я бежал к лестнице, направляясь в свой номер, и столкнулся с женщиной, которая кричала, но не на меня. Я налетел на нее, чуть не сбив с ног, и теперь понял, что это была Юка, с волосами, выбившимися из заколок, падающими на лицо и плечи, и она едва обратила на меня внимание. Наверное, звала Рёко.
– Вы выходили на лестницу и звали Рёко. Я столкнулся с вами.
Она прищурилась:
– Кажется… я помню вас.
Мне вспомнилась Марион, как я нашел ее, стоявшую рядом с охранником. Но она не выглядела испуганной. Похоже, даже не поняла, что потерялась. А вот я плакал, держал ее на руках и плакал прямо в супермаркете, а она в недоумении смотрела на меня.
– Я называл ее Бипс, – произнес я, прислоняясь к дверному косяку. – Дочку мою, Марион… я назвал ее Бип-боп, но чаще просто Бипс.
Затем я плакал, а Юка утешала меня.
День шестьдесят четвертый/День шестьдесят пятый
Мне не спалось, и еще до рассвета я спустился в бар, чувствуя себя опустошенным и в то же время неспособным двинуть ни рукой, ни ногой, настолько было тяжело. Во мне больше не осталось эмоций. Юка, такая маленькая, держала меня в объятиях, казалось, несколько часов. И, по-моему, только она и не давала мне упасть. Наверное, она тоже плакала, а может, мое воображение дорисовало ее слезы, чтобы поддержать меня.
Потом я извинился, и она ушла.
Спустившись в вестибюль, я увидел, что не только на меня напала бессонница.
Натан, достав из тайника спиртное, пытался, пока никто не видит, сделать коктейль. На стойке полукругом стояли свечи, и со стороны все действо выглядело так, будто он с шейкером для коктейлей исполняет оккультный ритуал. Он был в наушниках, и в тишине до меня доносились треск и биение его музыки, включенной на полную катушку.
– Пападос! – сказал он, заметив меня и снимая наушники.
– Сделай мне такой же, и я ничего не видел, – усаживаясь в одно из кресел, сказал я.
– Ну, если ничего не видел… – Натан обдумал мое предложение, пожал плечами и поставил на стойку еще один стакан с виски. – Ладно, поделюсь с тобой моим секретным рецептом.
– Рецептом чего?
– Как напиться исключительно быстро.
– Хорошо, что я здесь не один, – закидывая ноги на один из низких столиков, заметил я. – Темнота меня пугает.
– Приятель, выменяй еще свечей!
