Прищурившись, я смотрел им вслед, а когда оглянулся на единственную машину, прибывшую «против течения», в ней никого уже не было.
Остаток дня я провел в одиночестве, в основном тщетно пытаясь подключить ноутбук к Интернету. Время от времени я выходил из номера, чтобы посмотреть, что происходит вокруг, и каждый раз находил отель еще более пустым, чем раньше. Затем я возвращался к себе и снова пытался подключиться к Интернету. Я не лег спать, даже когда почти стемнело, – смотрел из окна на горизонт и ждал. Именно тогда мы с Диланом встретились впервые: он ходил от номера к номеру, стучал в двери и просил всех собраться внизу.
Таким был День первый.
День шестьдесят восьмой (3)
Подождав, пока все сядут за столы, я направился к внутреннему входу в блок служебных жилых комнат, которые находились на первом этаже справа от лестницы. Миновав длинный коридор, я свернул налево, двигаясь быстро и тихо.
В комнате Дилана мне довелось побывать всего пару раз, и даже тогда я лишь стоял в дверях, позволяя ему нагружать меня инструментами, перед тем как мы поднялись на крышу. Его комната была меньше моей. И такими были все служебные жилые комнаты, а в некоторых еще стояли и двухъярусные кровати. Но большинство сотрудников остались жить там, где жили. Они легко могли бы переехать в более просторные номера отеля, но, похоже, привычная обстановка победила.
Добравшись до комнаты Дилана, я на всякий случай постучал, а затем вошел и прикрыл за собой дверь. Оказавшись внутри, я сразу понял, что чемоданов здесь нет. Иначе я бы заметил их с порога. Во мне шевельнулось чувство вины. Само мое присутствие здесь было предательством, признанием моего недоверия ему, недоверия всем им.
Чемоданов не было, но я решил обыскать комнату в любом случае, раз уж пришел. Если ничего не найду, никто и не узнает.
В коридоре было тихо.
Из окна открывался великолепный вид на сад, теперь почти полностью скрытый живой изгородью из декоративных кустов с коричневатыми листьями, за которыми плотно росли деревья. Где-то в закоулках памяти еще жили смутные воспоминания, как вся эта некогда зеленая растительность выглядела на солнце.
Большая односпальная кровать безукоризненно заправлена. На тумбочке – фотография пожилой негритянки и молодой женщины лет двадцати пяти, довольно похожей на Дилана. Нетрудно догадаться, что это его дочь. У нее короткие косы и такая же улыбка. И еще одной женщины – скорее всего, жены.
Вещей совсем мало. В шкафу я обнаружил три чистые белые рубашки, несколько пар черных брюк, куртку цвета хаки и запасную пару кроссовок. На верхней полке, в углу, лежали несколько пачек табака, а внизу, рядом с обувью, коробка с инструментами.
Обыскивая комнату своего пропавшего друга, я чувствовал себя куском дерьма из-за того, что усомнился в нем.
С помощью дубликатов ключей я открыл и закрыл все ящики небольшого комода справа, но в них не было ничего особенного – носки, нижнее белье, пара перчаток и черная шапочка. Я аккуратно перебрал все вещи, на случай, если что-то было спрятано, но ничего другого не нашел. Он ничего не прятал.
В коридоре раздались приближающиеся шаги.
Спрятаться было буквально негде. Наверное, кто-то из сотрудников шел в свою комнату. Ни у кого больше не было причин находиться в этой части отеля.
За долю секунды мне пришла мысль залезть в стенной шкаф, но вместо этого я присел на корточки и заглянул под кровать, пытаясь определить, можно ли поместиться в этом пространстве. И тут я увидел темный чемодан…
Кто-то вставил ключ в замок и вдруг обнаружил, что дверь уже открыта.
Я повернулся как раз в тот момент, когда вошла Таня.
– Твою мать! – вздрогнув, выругалась она по-французски и уронила ключ. – Джон! Что ты здесь делаешь?
Она наклонилась за ключом, и я заметил, что он один, а не целая связка, как у меня. При этом от моего взгляда не укрылись и несколько выцветших серых отметин на ковре, похожих на следы колесиков тяжелого большого чемодана.
– Что ты здесь делаешь? – задал я тот же вопрос в свою очередь. – А кто с Томи?
– Я… – Она покраснела. – Я кое-что потеряла, но тебя это не касается. В любом случае, Дилан разрешил мне приходить сюда. А вот что ты здесь делаешь?
– Вообще-то, я тоже кое-что потерял. И, похоже, только что нашел. – Присев на корточки, я ухватил за ручку чемодан и вытащил его на ковер.
Без сомнения, это был один из чемоданов Люффманов.
– Это не твое!
– Его украли из моей комнаты.
Она сложила руки на груди, когда я расстегнул молнию:
– Что-то не верится.
– Гм… – Я откинул крышку и обнаружил, что внутри полно разобранных винтовок. – Это… не совсем то.
– Зачем ему что-то красть у тебя?
– Он что-то знает о той девочке из бака, он и София… и Бог знает кто еще. – Я отодвинул несколько деталей в сторону, будто под ними могло лежать прежнее содержимое чемодана, но, разумеется, там ничего не было. – Наверное, он все выбросил, оставив только сам чемодан.
– Или это просто его чемодан.
– Ты ничего не понимаешь! – выпалил я. – Томи слышала их разговор с Софией. Что-то происходит, и я даже представить себе не мог, что из моей комнаты могут пропасть чемоданы.
Застегнув чемодан, я потащил его за собой. Раньше на нем были багажные бирки Люффманов, но он, вероятно, снял их. Сомнения рассеялись. Это один из тех чемоданов.
– Смотри, он совсем недавно снял бирки, – настаивал я на своем.
– Джон, я видела этот чемодан каждый раз, когда бывала в этой комнате. Это чемодан Дилана.
– Да нет же! Ну, не может быть!
– Более того, ты используешь свою подругу, чтобы шпионить за людьми, за твоими друзьями, поскольку убийца той девочки, по-твоему, должен находиться в отеле?
– Понимаю, звучит не очень, – вздохнул я.
– Тебе, пожалуй, лучше уйти.
Я задвинул чемодан обратно под кровать, получив доказательство, за которым пришел сюда. Не нужно оставаться и спорить с ней, когда второй чемодан и содержимое первого все еще находились в отеле. Хотя он мог отнести вещи в лес и там сжечь.
Таня вскинула брови:
– Ну так?
– Извини, да, ухожу.
– По-моему, тебе стоит отдать ключи.
Невозможно было ответить так, чтобы ответ не прозвучал враждебно.
– Нет.
– Я знаю симптомы паранойи, – заметила она.
– Я не сумасшедший.
– Ты создал теорию заговора на пустом месте – классическая паранойя.
– Это не пустое место! И чемодан не его!
– И все же – поразительно! – он полон его вещей.
